я очнулся здесь, в этом здании. Был май 41-го, как раз перед твоим приездом. И вот я, старый дед, вдруг ощущаю себя в этом вот теле, вполне еще молодом и отменно здоровом! Знать бы, как и что произошло… Да хоть назвать это как? Переселение души? Перемещение сознания? Как хочешь, так и называй, а только вот он я! И мне в этом году стукнет девяносто.
Эйтингон выглядел подавленным, но вот лоб его нахмурился.
– Постой… – проговорил он. – Ты же сказал, что власть захватит Хрущев. Это как? Он же помер! Стоп-стоп-стоп… Так это ты его?!
– Я, – кивнул Павел. – Знаешь, что эта лысая сволочь понаделала со страной? Первым делом Никита всех партийцев, всех номенклатурщиков вывел из-под пригляда НКВД. Они стали новым правящим классом! Номенклатура лечилась в спецклиниках, отоваривалась в спецмагазинах, отдыхала в спецсанаториях, а народ в это время голодал – Хрущев запретил держать подсобные хозяйства. И с полок магазинов – обычных торговых точек! – исчезла колбаса. Позакрывал кооперативы, запретил кустарей-одиночек. Начались восстания, рабочие и крестьяне спрашивали, чем им кормить детей, а на них посылали танки…
– Значит, теперь не пошлет…
– Ты мне веришь? – прямо спросил Павел.
Эйтингон вздохнул.
– То, что ты рассказал, слишком невероятно, чтобы оказаться враньем. Да и когда ты мне врал? Вот что. Рассказывай все, как было.
Судоплатов подумал и начал:
– Ближе к лету Красная Армия начнет контрнаступление в районе Харькова. Не знаю, как в этой, а в прошлой реальности взаимодействие фронтов, армий и дивизий было из рук вон, в итоге немцы прорвали нашу хилую линию обороны и дошли до самого Сталинграда. Там случилось грандиознейшее сражение, мы победили, но скольких потеряли – кошмар… Да и время упустили. Летом 43-го началась Курская битва. Потери были громадные, но все же РККА перешла в наступление и наступала до самого Берлина. 9 мая 1945 года война закончилась…
Судоплатов говорил и говорил – о войне с Японией, о войне корейской и вьетнамской, о спутнике и Гагарине, о Карибском кризисе и «эпохе застоя», о предательстве в КПСС, о приходе к власти либералов, разваливших СССР, разрушивших экономику сверхдержавы, разграбивших «закрома Родины» и загребших наворованное под седалища…
Наум долго молчал, а потом сказал негромко:
– Я видел молоденьких солдат, которые гибли ротами. Может быть, они думали, что защищают свою страну, когда поднимались в атаку? Или вспоминали о матерях, о знакомых девчонках? А теперь получается, что их смерть была зря? Ведь они умирали за Советский Союз, за советский народ, за советскую власть! За все то, что в будущем обосрут мещане, продавшие Родину за тридцать долларов?
– Да, – тяжело ответил Павел, – выходит, что так. А чего ты нюни распустил? Я для чего тут перед тобой выступаю? Чтобы до тебя дошло, когда и по чьей вине мы свернули со светлого пути в тупик, завязли в мещанском болоте! А коли допер, кто виноват, думай, что делать.
И Судоплатов посвятил друга в свой план.
– Это все так, – повертел он пальцами, – набросок, черновик.
