свободой – и своей, и его – и делаю все для того, чтобы однажды он был счастлив прийти и ограничить свою свободу и мою заодно. Свободными или рождаются, или нет. А вы… вы скованы зависимостью от вашего мужа, от вашего патрона, от вашего банковского кредита, от вашей буржуазности, от вашего автомобиля. Вы подчинены зависимостям разных степеней, а я завишу только от удовольствий, инстинкта, здравого смысла, но не от красивой картинки. Хоть вы и заставляете меня смириться, а я продолжу любить его, назло всему и всем!
Я говорила очень долго, примерно минут пять, и это глупо, конечно. Как можно переливать из пустого в порожнее, а с мадам Симон вышло именно так, не замечая, как проходит время? Пять минут, истекшие однажды, могут показаться бесконечными, и вы остаетесь полностью обескровленным.
Моя соседка приняла меня за безумную и стала угрожать полицией, если я продолжу оскорблять ее. Оскорблять? Ее? А что я такого сказала? Ну, может быть, один раз (очень точно) назвала ее дурой. Я не виновата, если ее оскорбляет ее же собственная жизнь. А что касается моего безумия… Не знаю, стану ли я безумной от того, что об этом будет записано в полицейском протоколе. Но лучше бы этой записи не было. Я не так свободна, как об этом кричу. Я притворяюсь. Чтобы меня оставили в покое. Иногда мое состояние влюбленности не так явно, но мне не хочется обсуждать это с чужими людьми.
Оказывается, я знаю о них больше, чем они обо мне. Причина проста: я наблюдаю, а они действуют. Ничто не захватывает меня больше, чем мое окружение, особенно нравы и обычаи людей одной со мной породы. Их еда, обстановка в доме, сексуальная жизнь – меня все интересует. Будучи от природы скромной, я никогда не общалась с одними и почти не общалась с другими. Но обстоятельства публичного суда могут принудить меня обнародовать кое-какие мелочи. Я много трудилась украдкой ради общего счастья обитателей нашего дома. Ради общего счастья я и наблюдала за ними. И выяснила, что у большинства из них есть навязчивые пунктики, как, например, я с моим барашком. Я ничего не говорила до сегодняшнего дня, но так как судебный процесс уже идет, пора бы уже и высказаться. Кто там у нас откроет список? Месье Жуффа с первого этажа центрального корпуса.
Глава 2
В том, что касается месье Жуффа, Эрика Жуффа, то я сдержанно и стыдливо припомню в своей речи один случай, считаясь с чувствами главной заинтересованной стороны, его супруги. Лучше бы мне, конечно, не говорить, а читать, уткнувшись глазами в текст, так подозреваю, что я слишком разволнуюсь, когда вернусь к тем событиям.
Итак, месье Жуффа… Вряд ли я когда-нибудь буду равнодушной к Эрику, хотя все уже кончено. Да, кончено, но осталось какое-то электричество между нами, и когда я замечаю в коридоре его массивную фигуру – особенно если вижу его против света, так как у него не очень гладкая кожа, – я не могу не вспомнить, как мы были увлечены друг другом. Увлечены – это мягко сказано. Сначала мы робко прикасались друг к другу, потом все смелее и смелее. Ну, вы понимаете, во что
