с него копию, вернули оригинал курьеру, и тот повез его Мазарини [291].
Через несколько дней Фуке догнал кардинала в Сен-Жан-де-Люз и встал в позу оскорбленной невинности. Он жаловался на воздвигаемые против него ложные обвинения и упрекал в них Эрвара и еще одного соперника, Дени Талона. Это был королевский avocat général (генеральный адвокат), с которым он делил «королевскую скамью» в парламенте. Фуке выразил удивление тем, что к обвинениям присоединяется Кольбер, с которым он всегда стремился сотрудничать, талантливый человек и преданный слуга кардинала.
Мазарини, который к тому времени уже прочел кольберовский меморандум, тем не менее не был готов расстаться ни с Фуке, ни с Кольбером. Он занял примирительную позицию. Кардинал стал убеждать Фуке, что это просто недоразумение, Кольбер ничего против него не имеет, а Фуке, несомненно, ошибается, считая его врагом. Также Мазарини добавил, что нуждается в них обоих и просил его в будущем продолжать сотрудничать с Кольбером. Как отмечает Клод Дюлон, кардинал просто не мог расследовать «коррумпированность» Фуке, не раскрыв при этом своей собственной [292].
Затем разговор перешел на плачевное состояние государственных доходов и возможные решения всегда больного вопроса (то есть новые способы достать денег). Чтобы задобрить Фуке и в знак высокой оценки кардинал познакомил его с доном Луисом де Аро, испанским кардиналом и представителем соперничающей стороны на мирных переговорах. В декабре 1659 года Фуке вернулся в Сен-Манде. Кольбер, получивший приказ Мазарини, ожидал его там. Произошел обмен холодными комплиментами, после чего каждый из участников доложил кардиналу, что они помирились, как и было предписано [293].
Фуке, однако, не был слеп и прекрасно понимал, что необходимо оздоровить условия, на которых государство занимает деньги. Понимал он и то, что мир с Испанией принесет перемену настроений. Злоупотребления, с которыми приходится мириться в отчаянное время, в мирное становятся неприемлемыми. Вернувшись в Париж, поздней осенью 1659 года он предпринял ряд шагов для увеличения королевских доходов. Недавно образованные налоговые откупа были объединены, чтобы увеличить объем поступающих через них средств. Ежегодная плата, которую брали с откупщиков соляного налога, увеличилась к 1660 году до 14,5 миллиона ливров с первоначального контрактного уровня в 8,6 миллиона. Для откупщиков винных, табачных и некоторых других акцизов – до 4,5 миллиона ливров с первоначальных 3,2 миллиона. Для пяти крупнейших откупщиков – с 2,2 миллиона ливров до 4,4 миллиона. Тем самым была проведена именно та реформа, какую позже поставит себе в заслугу Кольбер. К тому же в 1660 году Фуке сумел сократить «тайные расходы» – главный ресурс коррупции – до 30,6 миллиона ливров, а в 1661 – до 20,3 миллиона [294]. Тем не менее королевские займы все еще были велики, на уровне 40 миллионов ливров в 1660 году. Отчасти это было из-за груза уже существующих долгов, которые приходилось обслуживать или рефинансировать. Однако процентную
Весь обмен репликами см.:
