изучила его достаточно хорошо, чтобы чувствовать, когда заканчиваются игры и начинается охота.
– Зачем задавать вопрос, ответ на который тебе известен? Ты все поняла в первый же момент, когда обернулась и увидела меня, Эрин. Просто тебе не хватает смелости это признать. – В темной комнате, отрезанной от внешнего мира плотными жалюзи, его блестящие глаза казались единственным источником света. – Ты же не думала, что сумеешь спрятать моего сына навсегда?
Глава 2
Дмитрий увидел, как кровь отхлынула от лица Эрин, и испытал нечто похожее на удовлетворение. Она оперлась затылком о стену, словно голова внезапно стала слишком тяжелой для изящной шеи. Прищуренные зеленые глаза смотрели на него устало и подозрительно. Дмитрий не смог бы сказать ей, что в этой ситуации для него больнее всего. Нет, боль была неподходящим словом, как и обида, мысленно поправил он себя. Он давно не позволял никому и ничему себя ранить. Что злило его больше всего: ее молчание или ее ложь, особенно вопиющая в устах женщины, которую он когда-то считал едва ли не единственным знакомым ему по-настоящему честным человеком? Она и сейчас собиралась лгать, судя по тому, как побледнела и нервно облизывала губы. Да, подумалось Дмитрию, за покерный стол Эрин лучше не садиться.
– Твоего сына? – спросила она таким тоном, словно никогда раньше не слышала этих слов.
Дмитрий напрягся, стараясь удержать под контролем кипевшую внутри ярость. Никогда за тридцать шесть лет своей беспокойной жизни он не был так зол. Ни на предательницу-мать, ни на порочного насквозь отца. Если бы Дмитрий последовал первому побуждению, он бы схватил Эрин за плечи и проорал все свои претензии прямо в ее лживое лицо. И закончил бы вопросом: почему из всех людей именно она решилась предать его? Но многолетний опыт успешного ведения дел научил Дмитрия прятать лезвия злости под бархатным плащом показного спокойствия, пусть даже Эрин была одной из немногих, кто всегда знал, что он пытается скрыть.
– Ну же, Эрин. Лучше не начинай изображать невинность, потому что это оскорбляет мой интеллект. Ты должна была заранее приготовить ответ на вопрос, понимая, что однажды я приду, чтобы его задать. Было глупо надеяться, что я ничего не узнаю. Годом раньше, годом позже – ты не могла не думать о дне, когда тебе придется рассказать мне о сыне. Моем сыне.
Лицом Эрин можно было проиллюстрировать научную статью о нечистой совести. Она оглядывалась по сторонам, как загнанное животное, и Дмитрий поймал себя на мысли, что ему трудно соотнести бледную женщину в плохо сшитом свадебном платье с той Эрин, которую он знал. Эрин, поступившая к нему на работу сразу после окончания школы секретарей-референтов, была умной и прямолинейной девушкой, уникальной тем, что не пыталась флиртовать с ним. Она быстро заслужила уважение, а с ним – беспрецедентный уровень доступа к делам Дмитрия, профессиональным и личным. Он доверял Эрин больше, чем кому-либо в своем окружении. И сделал ошибку, однажды переспав с ней, это Дмитрий готов был признать. Отношения между ними не могли оставаться прежними. И все же, как она посмела утаить от него последствия той ночи?
