Не то, чтобы их особо заинтересовали рассуждения Вольги (хотя и не без этого, поскольку люди в органах подобрались думающие, с философской жилкой), но на Лубянке возникло вполне законное опасение, что новоявленный пророк метит в политику, притом не исключено, что в самую высокую. И это накануне президентских выборов!
В один прекрасный день к бывшему дому культуры сразу с нескольких сторон подъехали черные автомашины с тонированными стеклами. Чуть позже рядом остановились два бронированных фургона, откуда словно горох посыпались спецназовцы в масках и с автоматами в мускулистых руках. Быстро и умело оцепив по периметру обшарпанное здание в стиле сталинского ампира, они приготовились выполнить любой приказ джентльменов, компетентных во всех отношениях. Впрочем, эти люди никуда не торопились. Восемь джентльменов в строгих черных костюмах, в черных галстуках, черных перчатках и белых рубашках-бронежилетах подошли к входной двери, и…
Внезапно дверь словно бы сама собой гостеприимно распахнулась. Люди в черном мгновенно выхватили пистолеты и приготовились навести конституционный порядок. Однако потенциальные террористы, торговцы наркотиков или хозяева подпольного склада оружия (нужное подчеркнуть), никак не обнаружили своего присутствия. Что, впрочем, вовсе не являлось смягчающим обстоятельством, притом ни в чем.
Приготовившись на всякий случай к самому худшему, люди в черном гуськом, на полусогнутых, пробежали через анфиладу дверей и вдруг оказались в обширном, ярко освещенном фойе. Все стены его были увешаны десятками разнокалиберных картин. Одни занимали полстены, вторые были размером не более школьной тетрадки. Картины были написаны в самой различной манере. Одни поражали детальной проработкой мельчайших деталей пейзажа, лиц людей и даже складок на одеждах, и напоминали яркие фотографии. Другие выглядели беглыми карандашными набросками, которые метко схватывали разные типы людей, здания, причалы, улицы, дома, оранжереи, магазины, горы… Но большая часть работ выполнена акварелью, придававшей пейзажам романтический флер.
Восемь человек в черных костюмах стояли в центре фойе, сжимая в руках пистолеты, и озадаченно переводили взгляды с одной картины на другую.
– Это еще что за фигня? – сдавленно спросил полковник М. (на самом деле он выразился куда крепче). – Мы что, в музей попали?
– Не похоже, – ответил майор Щ. – Я в живописи разбираюсь, но такого нигде не видывал. Вернее, вру, видел, но только в молодости, в самом начале горбачевской перестройки. Тогда на Малой Грузинской, в полуподвале, демонстрировалась живопись, так сказать, новой волны художников. Мы этих типов слегка щупали, поскольку почти все они водили шашни с иностранцами. Пачкуны вовсю приторговывали своей мазней, да не за деревянные, а за валюту. Приятно вспомнить, что в те времена за такие дела могли и посадить.
– Запросто! – поддержал его коренастый лысый крепыш, майор Д. –
