полуприкрыл глаза, и душа его поплыла по течению, куда увлекала ее боль. Лихорадка обострила его восприятие мира, сделала все углы бритвенно-острыми, все цвета – ядовито-яркими. Стены и потолок уютной каюты, казалось, нависали над ним, грозя рухнуть. Кеннит отшвырнул простыню, ловя ртом воздух в поисках хоть какой-то прохлады…
– Так-так, Кеннит… Ну и что ты намерен делать с «подающим надежды пострелом», когда он придет?
Пират как можно крепче зажмурился. И мысленно приказал умолкнуть этому голосу.
– Смешно! – безжалостно фыркнул талисман. – Ты что, думаешь, если глаза закрыть, так я тебя видеть не смогу?
– Заткнись. Отстань от меня. И зачем только я вообще велел тебя сделать…
– Ах-ах, сейчас помру от разбитого сердца. Выслушивать такие слова! И это после всего, что мы вместе пережили!
Кеннит поднял веки. Поднес руку к глазам и уставился на браслет на запястье. Ему доброжелательно улыбался маленький талисман – его собственный сильно уменьшенный портрет, вырезанный из диводрева. Кожаные завязки плотно притягивали его к тому месту, где в руке бился пульс. Жар сделал свое дело: Кенниту показалось, будто деревянное личико увеличивается и чуть ли не нависает над ним. Он снова зажмурился…
– Ты в самом деле веришь, что мальчишка способен помочь тебе? Нет ведь, не веришь. Ты не настолько дурак. Другое дело, ты с отчаяния даже и это готов попробовать… Знаешь, что меня по-настоящему изумляет? Ты до такой степени боишься смерти, что этот страх даже дает тебе достаточно храбрости, чтобы лечь под нож лекаря. А ты подумай-ка о своей плоти, которую воспаление сделало настолько чувствительной, что она еле выносит даже прикосновение простыни. И ее-то ты позволишь рассечь ножом? Только представь себе это острое лезвие, как оно сверкает серебром, пока не потускнело от крови…
– Слушай, талисман, – Кеннит чуть приоткрыл глаза, – скажи на милость, чего ради ты надо мной издеваешься?
Деревянное личико свело губы бантиком:
– А просто потому, что могу. Я, наверное, единственное на всем свете существо, способное поиздеваться над великим капитаном Кеннитом. Кеннитом Освободителем. Будущим королем Пиратских островов… – Талисман хмыкнул и добавил: – И все-таки скажи мне, о самый неустрашимый змеиный корм во всех водах Внутреннего прохода, чего тебе нужно от мальчишки-жреца? Ты что, возжелал его? Из-за него в твоих бредовых видениях воскресают такие картины из… хм… розового детства, что только держись. Может, ты вознамерился поступить с ним так же, как когда-то поступали с тобой?
– Нет! Я никогда не…
– Да прямо! – Талисман презрительно фыркнул. – Ты вправду воображаешь, будто можешь солгать мне? При нашей-то с тобой связи? Я же знаю о тебе все. ВСЕ!
– Я сделал тебя, чтобы ты мне помогал, а не жилы тянул… Почему ты так настроен против меня?
– Потому что ненавижу все с тобой связанное, – зло ответил талисман. – Потому что мне выть охота оттого, что я все больше становлюсь
