почему я не рвался в верховные правители? – спросил он, поднимаясь из-за стола.
Он подошел ко мне, поцеловал лоб, кончик носа, потом осторожно поцеловал в губы.
– Столько писанины, – проворчал он.
Я усмехнулась. Тамлин прижался губами к ложбинке между моим плечом и шеей.
– Прости меня, – прошептал он.
Его поцелуй отозвался покалыванием во всей спине. Он снова поцеловал мою шею.
– Прости меня.
– Тамлин… – начала я, проводя пальцами по его руке.
– Я не должен был говорить тех слов, – прошептал он, не отрывая губ от моей шеи. – Ни тебе, ни Ласэну. Я совсем не хотел вас обидеть.
– Знаю, – ответила я и почувствовала, как напряжение покидает его тело. – И ты меня прости за все, что я там наговорила.
– Ты была совершенно права, – сказал Тамлин, хотя я понимала, что это не так. – Я был не прав.
У себя в комнате, раздумывая над его доводами, я поняла их правоту. Если бы он сделал исключения для кого-то из подданных, остальные фэйри потребовали бы того же. А мой благородный жест действительно выглядел как подрыв существующих устоев.
– Возможно, я…
– Нет, Фейра. Ты была права. Я ведь не понимаю, что значит голодать и каково возвращаться домой без добычи.
Кивком головы я указала на подарок, ожидавший меня. Как бы мне хотелось, чтобы он завершил нескончаемую цепь подарков.
– Это тебе? – нарочно спросила я, заставив себя лукаво улыбнуться.
В ответ он слегка прикусил мне мочку уха.
– Нет. Это тебе. От меня.
Подкрепление его извинения.
Тяжесть на душе, донимавшая меня все эти дни, начала уходить. Я развязала бант. Шкатулка из светлого дерева больше напоминала сундучок высотою в локоть и шириною в полтора. Сверху к нему крепилась железная ручка. Никаких надписей или символов, позволяющих угадать содержимое, я не увидела. Наверняка не платье. Однако…
«Только бы он не вздумал подарить мне корону».
Хотя шкатулка для короны или диадемы отличалась бы бо́льшим изяществом.
Я щелкнула медным замочком и откинула широкую крышку.
То, что предстало моим глазам, было… хуже короны.
Внутри я увидела перегородки и перегородочки, заполненные кистями, красками, брусочками угля и особой бумагой для рисования. Словом, все, что необходимо странствующему художнику.
А какой яркой была красная краска в стеклянной баночке. И синяя тоже. Совсем как цвет глаз фэйки, убитой мною в Подгорье.
– Я подумал, тебе будет удобнее носить все свои принадлежности в этом сундучке. Не надо брать с собой мешки.
Кисти были новенькими, сверкающими, с мягким и чистым волосом.
Смотреть на этот сундучок и его содержимое было все равно что разглядывать труп, облюбованный вороньем.
Я попыталась улыбнуться. Попыталась заставить свои глаза хотя бы немного
