Как хочешь, выясним откуда меч, кто принёс, – оборвал я.
Торговец краденым приуныл, процедил сквозь зубы:
– Меньше ста не отдам! Чтоб подавился, Пикароново отродье! До чего дошли, нелюдь всякую нанимают!
– По рукам, – сказал я, пропуская брань мимо ушей.
Рынок пустеет, крестьяне засобирались, распродают за гроши последнюю снедь.
Я сворачиваю меж домов, узкий проход ведёт на пустырь, что подле городской стены. Среди кустов большие валуны, солнце целует верхушки, ящерицы жмутся брюшком, греют чешуйчатые спинки. Развернул на земле свёрток, ржавый меч поверх грубой ткани, в рыжих пятнах слабо угадываются чеканные знаки.
Пальцы нашарили на поясе кинжал, в навершии кристалл, яркая точка пляшет в прозрачной глубине. Осторожно приблизил к ржавому пятну, с грани кристалла с треском ударила искра. Тонкая пыль взвилась рыжим облачком, проступают волнистые линии знака воды. Я коснулся и символа камня, оставив нетронутым огня и воздуха. Поверхность меча чуть дрожит, нетронутые знаки вспыхнули и с дымом исчезли. Лезвие блестит, как только что из кузни.
Меч в руке как родной, кожа рукояти тёплая, а лезвие клинка пускает зайчики острой гранью, так и просится на удар. Шагнул к камням, меч в правой, рубанул со всех сил. Клинок погрузился в валун как в масло, срубил с натугой верхушку, та скользнула в траву. Ящерка отчаянно прыгнула, прилипла к срезу, слабое сияние потекло ручейками к тёмному тельцу. Я прижал пальцем за кончик хвоста, но чертовка дёрнулась, погрузилась прямо в камень.
– Сонных ингредиентов на огра нет, что остаётся? Этот меч, смею уверить – срубит каменную башку как гнилушку! Осталось передать принцу. Меня не допустят во дворец, быть может, вы сами? – предложил я.
Кабинет Мастера вызывающе просторен, в пол-этажа тесной башни. Витражные окна бросают размытые розовые и голубые пятна на мрамор пола, стопка дорогой писчей бумаги свисает с края стола, один за другим сыплет белыми листами. Стол завален книгами, корешки раскрыты, страницы в закладках. Поверх грубо пристроился меч.
Фитц замер в кресле, высокая готическая спинка заставляет держаться прямо. Взгляд колдуна прикипел к клинку, но по бледному, словно высечено из мрамора, лицу не прочесть ничего.
– Нет, отправляйся ты, отдашь капитану. Вот записка, – решил колдун, меж пальцев трепыхается перо. – Хорошая работа, Виллейн! Ты, наверное, поиздержался?
– Не без того, торговец шкуру спустил, двести серебром вынь да положь! – соврал я. – Да и амулет зачаровать бы.
– Эх, ладно. Клади сюда и поди вон, позову, – помедлив, ответил Мастер.
Я выложил амулет – серебряный кинжал, клинок особенно хорош против нежити и диких магов. Дверь закрылась, щёлкнуло язычком замка, отсекая главный секрет колдуна. Из щели возле самого пола приглушённый писк, затем вой, полыхнуло. Долгое время ничего не происходит, наконец Фитц зовёт усталым голосом. Под глазами мешки, мелкие капельки пота на восковом лбу, дышит прерывисто
– Хватит ста, знаю вас, пройдох, – сказал колдун
