провести для нашего брата решило. Я вообще диспетчер. На заводе. Старший вообще диспетчер, но это уже так, без разницы. В мои годы быть просто диспетчером несолидно. – Он похмыкал. – Что это такое, вы представляете? Романтического такого особо ничего. У завода, как вы понимаете, план, график прохождения заказов… детали какой-нибудь одной вовремя не оказалось, все полетит. Вот и следишь. Звонишь, требуешь, упрашиваешь. Ты кричишь, на тебя кричат. Обычное, в общем, дело.
– Вы? Кричите? – Нина Елизаровна засмеялась заразительно и поддразнивающе. – Так на вас не похоже.
– Вы правы, да. Мне это тяжело. Но что поделаешь… ничего не поделаешь. – Он подался вперед, потянулся рукой к ее руке на столе, Нина Елизаровна не убрала руки, и он накрыл ее своей. – Какая вы, Нина… я был уверен, я это почувствовал… как вы все тонко и точно…
Рука у Евгения Анатольевича была большая, теплая. руке Нины Елизаровны было хорошо и уютно под нею, и Нина Елизаровна закрыла невольно глаза.
– Женя! Ах, господи, как это смешно, в нашем-то с вами возрасте… Я, знаете, когда вы подошли, я вас сразу… да, именно почувствовала, тоже… а я, знаете, я очень нелегко иду на сближение, мне, это очень нелегко…
Не отнимая своей руки, от ее, Евгений Анатольевич поднялся и, двигаясь вокруг стола, пошел к Нине Елизаровне.
– Ни-ина!..
По-прежнему с закрытыми глазами Нина Елиазаровна, подняла к нему лицо:
– Же-еня!..
Она еще произносила его имя, – в соседней комнате с тяжелым грохотом что-то упало. Это было так неожиданно, так пугающе-громко, что Евгения Анатольевича с Ниной Елизаровной буквально отбросило друг от друга.
В следующее мгновение Нина Елизаровна пришла в себя.
– Ой, боже мой! – воскликнула она, бросилась к двери в соседнюю комнату – и исчезла за нею.
И снова Евгений Анатольевич остался один. Растерянностъ и недоумение на его простодушно-доверчивом лице сменились мало-помалу глубочайшим огорчением. Он сел в кресло, посидел-посидел в недвижности, потом взял свою чашку с кофе и начал пить глоток за глотком, с механической тупой заведенностъю, ставя чашку на стол и тут же вновь поднося к губам, пока не выпил всю до дна.
Он выпил ее, и ему стало нечем заняться. Он поозирался по сторонам, встал, подошел к книжному шкафу… но и смотреть книги было сверх его сил.
Наконец дверь. соседней комнаты растворилась и выпустила Нину Елизаровну, которая не забыла закрыть ее за собой с величайшей тщательностъю.
– Что случилось? – бросился к Нине Елизаровне Евгений Анатольевич. – Может быть, нужна моя помощь?
– Да ну какая такая помощь, – с выражением смущения и досады на лице ответила Нина Елизаровна.
– Нет, вы не стесняйтесь… зачем же. Мне ведь не трудно, мне наоборот…
У Нины Елизаровны вырвался легкий, беглый смешок все того же смущения.
– Это, Женя, мама там. В параличе, пятый уже месяц. Решила
