отдал нужные распоряжения, заставив лодку наполниться чуть слышным топотом мягких подошв, и еще более тихих голосов. Экипаж – это Мацумото чувствовал душой – был сейчас рад не меньше его самого. А командир еще и недоумением заполнился сверх меры.
– Что же тут такого могли обнаружить, – опять задал он себе вопрос, на который раньше так и не смог найти ответ, – что целая эскадра готова тут вступить в бой? Не ту же красотку?! Чтобы схватить ее, и доставить на базу, в Йокосуку, хватило бы и одной моей лодки. Да что там говорить! Я и сам справился бы.
Основания дл такой безапелляционности у Мацумото были. Восьмой дан по каратэ-до он заработал бесчисленными тренировками на татами, а не благодаря длинной родословной, которая пару веков назад даже как-то перекрещивалась с императорским родом. Боевую форму он поддерживал и здесь, несмотря на тесноту помещений и загруженность. Лодка, наконец, всплыла и командир поспешил наверх, на свежий воздух, под ласковые лучи солнца. Здесь, в мире вечного лета, где Индийский океан соседствовал с Тихим, не было места ни грозному подводному чудовищу, которое всплыло, обрушив в спокойное море потоки воды, пахнувшей теперь продуктами работы дизельных двигателей, ни серо-стальным корпусам других кораблей эскадры, что, наконец, появились и включили «Касудо» в общий круг, замкнувшийся вокруг беззащитного острова.
Здесь был даже десантный корабль, от которого практически сразу же отчалило несколько десантных ботов, полных морских пехотинцев. Мацумото и без бинокля оценил их численность не меньше, чем в полторы сотни человек, что означало – остров прочешут вдоль и поперек. Ему, несмотря на звезды на погонах и командирскую должность, вдруг остро захотелось попасть в эту плотную ораву, готовую уже выплеснуться на беззащитный берег стремительно волной. Он вспомнил женщину на берегу – ту ее ипостась, что была мягкой и податливой. Именно ради нее, ради того, чтобы первым схватить женское тело и мять, грубо и безжалостно, он готов был спрыгнуть в морские волны. Командир даже сам удивился той невероятной жестокости, внезапно вспыхнувшей внутри. Может она была откатом, реакцией на тот невольный испуг, который ощутил он, офицер имперского флота и кавалер четырех боевых наград, когда хрупкая женщина на берегу вдруг в один миг превратилась в опасную хищницу?
Поскольку приказ о патрулировании никто не отменял, «Касудо», подчиняясь воле командира, покинул широкий круг из кораблей, застывших сейчас вокруг острова, и медленно тронулся вдоль этого круга, словно принимая парад. Мацумото видел сейчас палубы с боевыми расчетами, с офицерами, не отрывавших глаз от острова. И словно каким-то шестым, или седьмым чувством ощущал, как исходит сверху, с высоких бортов, напряженное недоумение – точно такое же, что не покидало его самого с того момента, как он увидел идущий вереди эскадры флагман. «Касудо» как раз проходил мимо этого эскадренного миноносца, который командование,
