аббат Витербо, почерк которого он хорошо знал.
Вот что оно гласило:
«Дорогой Роже-Паламед!
Не знаю дойдет ли до Вас сие мое послание, но надеясь все же пишу, дабы известить Вас об опасности скорого нашего уничтожения орудием, к коему по всей видимости подыскивают ядра.
Сейчас когда вы в безопасности, прошу вас не за себя, а за Франсуа и за всех остальных, над которыми нависла угроза погибнуть в кошмаре каменных разрывов.
Отряда префекта Лиможа все нет и если судить по поведению бандитов, не будет. В ультиматуме, который они имели наглость послать, через Блене, говорилось, что Лиможский гарнизон срочно уведен в Испанию, а силами полиции префект не решится выступить.
Наглости бандитов нет предела. Окружили кольцом замок, деревню, повсюду на дорогах их засады.
А на дороге, где стоит пушка и палатка Керна, разбойников как будто поменьше. И вот если Вы с любым отрядом полиции через охотничью дорожку внезапно нападете, то мы так же поддержим и общими усилиями сможем пленить главаря. Укроемся за стенами, если банда сможет и без своего главаря продолжить осаду; но не думаю, что это возможно.
Посылаю свое послание с этим подозрительным типом, к тому же вымогателем, решившим умело подзаработать на нашем бедственном положении. Вручая ему в руки наши судьбы, молю Бога незаметно выбраться и догнать Вас, единственного нашего спасения.
Аббат Витербо».
P.S. В Лиможе он должен встретить Аруэ, отправленного с письмом к префекту.
Сомнений быть не могло, тем более у барона д’Обюссона, в отчаянии схватившегося за голову, повернувшего сначала к стонущей баронессе, затем к Рено.
– Господин Рено!…
В те старые добрые времена, в кои происходили следующие события, города подобные Туру во многом имели еще средневековый быт, выражавшийся в том, что осталось много одноукладных улиц, такие как улица Горшечников, Суконщиков, Бакалейщиков, Аптечная. Улица, где селились судейские чиновники, ростовщики.
Та же улица, где находилась известная нам гостиница, называлась «А ля Консьерж» и была улицей гостиниц и питейных заведений, расположенных обычно на первом этаже. Так что если кому хотелось посидеть напротив, или почти напротив какого-нибудь дома этой улицы, то можно было посидеть за столиком. А Манде необходимо было посидеть и понаблюдать за гостиницей «Кафе де Мона» и он, после трудной дороги уселся именно в таком месте, где сидеть не возбранялось, а сидящего обслуживали.
Поедая предложенное, Манде не без волнения наблюдал за интересующим его объектом. Есть, волноваться и ждать пришлось долго, так что все было съедено, а волнения после полбутылочки кисленького анжуйского прошли. Сидя, он чуть не оставил без внимания тот момент, когда во двор интересующей его гостиницы вышел барон со своими людьми, направившимися в конюшню.
Проследил как они выехали на двух рыдванах сразу, прогромыхав
