весело смеясь, давили копытами лошадей и кололи узкими, длинными клинками извивающихся перед ними на земле и кричащих от страха и боли людей – женщину и маленького мальчика. Израненная, покрытая грязью и кровью женщина изо всех сил прижимала к себе ребёнка, всё ещё надеясь закрыть его своим телом, в то время как другая, богато одетая, сидя, чуть в стороне, на пританцовывающей красавице-лошади, безразлично наблюдала за происходящим, время от времени, брезгливо кривя свои пухлые губки.
История
Яркая вспышка молнии, ворвавшись в комнату, на мгновение осветила её и исчезла, уступая место ужаснейшему раскату грома, от которого, казалось, содрогнулись даже стены.
– Ты только посмотри, какая гроза разыгралась. Давно такой не было, – как-то очень неспешно проговорил широкоплечий мужчина, отодвигая в сторону грубой, лопатоподобной ладонью белую, с красным по краям занавеску и вглядываясь в тёмное, искажающее, мокрой поверхностью, реальность окно.
Он повернул свою косматую голову и посмотрел на жену, маленькую и хрупкую женщину. Она стояла на коленях перед иконой и молилась, вздрагивая при каждом новом раскате грома. Мужчина подошёл, осторожно положил руки ей на плечи и, наклонившись, поцеловал её в голову.
– Не бойся, Флора, – сказал он, как можно мягче. – Это всего лишь гроза, и она скоро закончится.
Женщина, слабым, дрожащим комочком, благодарно прижалась к его ногам.
– Ну, ладно, что ты, в самом деле, – невнятно пробормотал мужчина, стыдясь своего поступка и легонько отстраняя жену.
Разве так должен вести себя настоящий мужчина – воин, даже если у него такая прекрасная жена? Нет, конечно. Нельзя показывать свои чувства, даже вот так – наедине. Да и соседи тоже, не дай бог, узнают, засмеют. Им только повод дай, а уж за ними не заржавеет.
Мужчина отошёл в сторону, засунул руку в свою густую шевелюру и с каким-то остервенением взлохматил и без того торчащие в разные стороны волосы, пытаясь отогнать от себя назойливое чувство вины, которое он сейчас испытывал по отношению к жене. Затем, чему-то обрадовавшись, он быстро пересёк комнату и снял со стены широкий, доставшийся ему в наследство от отца меч. Вот оно – настоящее дело. Он взял кусок мягкой шерстяной тряпки и, усевшись поближе к свету, начал старательно полировать и без того зеркальное, отливающее синевой лезвие.
Вскоре гроза, и в правду, начала стихать, быстро уходя куда-то, где, возможно, её ждут. Флора закончила молитву и, поднявшись с колен, сразу же засуетилась возле большой каменной печи, приготавливая запоздалый ужин. Но, видимо, страхи ещё не ушли до конца, обостряя её чувства. Не смотря на наступившую тишину, внезапно, её что-то насторожило. Она боязливо покосилась в сторону двери и быстро подошла к мужу, обнимая его за шею и отрывая от такого увлекательного занятия.
– Дэн, мне кажется, там, за дверью, кто-то есть. Я боюсь.
– Ну, что ты. Это тебя гроза напугала, – ответил Дэн, поднимаясь и освобождаясь
