людей, да магазинные очереди. Уговорить мать съездить в Питер просто так, чтобы погулять свободно, без этих утомительных заходов в гастрономы и универмаги, было невозможно. Обещала свозить в Эрмитаж, но простудилась и Эрмитаж отпал. Одну Фимку не отпустили, сколько ни просила. А ей, одной-то, без матери было бы только лучше. Никто бы не брюзжал под ухом, не учил бы жизни и можно было бы долго-долго бродить по Невскому, разглядывая людей, здания, чувствуя себя частицей какого-то бесконечного потока. Фимке вообще нравится бродить просто так, без цели. А город с его разнообразием и шумом, широкими и высокими улицами, памятниками и причудливыми зданиями, просто околдовывал. На каждом углу поджидало что-то новое, необычное… Конечно, можно и устать. Но что такое усталость? Выспишься и всё пройдет. А ощущение праздника, какой-то весёлой и, одновременно, деловой суеты, – к которой так хотелось быть причастной! – оставалось.
Фимка завидовала матери, та училась в Ленинграде. Там познакомилась с отцом и вышла замуж. Там, между прочим, и Фимка родилась. Родилась-то родилась, а города родного не знает. Да и вообще нигде почти не бывала. Нет, дайте ей только закончить школу! Никогда она не будет такой домоседкой, как мать. Она будет путешествовать, везде бывать, как Анна Ивановна, Аннушка с третьего этажа. Совсем молодая, да и зарплата не ахти – хором руководит в Доме Культуры, а там известно, какие зарплаты, – а каждое лето, каждый отпуск куда-нибудь ездит. Даже в Чехословакии была и в Финляндии. А уж в Крыму и в средней полосе не раз, не два. Да, Анна Ивановна – вот кто поможет Фимке с этим письмом! Фимка срывается с места, но тут же снова шлёпается на стул. Уехала Аннушка, повезла свой хор в область на какой-то конкурс, вчера соседка, старая Стрючиха, говорила матери. Тоже собиралась поморские свои песни петь, а муж не пустил: неча, говорит, на старости людей смешить, дома, вон, пой, возле печки, коли охота есть.
Нет, придётся Фимке самой с этим югом разбираться. Карту, что ли, посмотреть? Куда же атлас задевался, вчера ещё валялся на виду… А, вот он. Фимка листает старый атлас, но ничего подходящего, что хоть как-то бы поведало ей о южной жизни, не находит. Масштаб мелкий. А что она сама знает о тех теплых краях? Вот Сочи. Говорят, там пальмы растут. Вот Крым. Только и слышала названия городов: Ялта, Симферополь, Евпатория. Севастополь – город-герой и Керчь город-герой. Это проходили в школе. Вот все эти города на карте. Черные точки, одни помельче, другие покрупнее. А как живут там люди, не разглядишь. Какие они там, у Чёрного моря? Такие же, как здесь, на Белом? Побывать бы и в самом деле. По телеку вот показывали, вместо снега там зимой дождь.
А этот Володя из Костромы. Тоже большой город. Фимка берет в руки фотографию.
«…ездила по путевке в Крым. Там стояла ужасная теплынь, – Фимка смотрит на запорошенную снегом ель за окном, рябинку в инее, молочные разводы по краю оконного стекла, – мы ходили без пальто. А Чёрное море немного похоже на Белое.
