и сказала:
– У вас умерла мама.
Муж переспросил:
– Чья?
Женщина затруднилась ответить. Сказала, что звонили в академию, просили найти такого-то офицера и передать, что умерла мама.
Женщина ушла, Вероника с мужем остались в недоумении. Тогда не было мобильных телефонов, в общежитии, где они жили, не имелось даже стационарного. На переговорную станцию идти бесполезно – выходной. Время терять нельзя, надо ехать на похороны. Решили по логике: поскольку мать мужа старше Вероникиной, значит, умерла его – она последнее время недомогала.
Помчались на вокзал. Муж купил билет до Краснодара и уехал, Вероника осталась одна.
Через два дня решила позвонить домой.
Когда услышала, что мать умерла, не поверила. Невозможно. Они же только недавно разговаривали – буквально в начале этой недели. Мать была в хорошем настроении, на здоровье не жаловалась, с воодушевлением рассказывала, что собрались покупать собаку. А сегодня ее похоронили…
Невозможно поверить. Нет, так не бывает. Это ошибка – мозг зашевелился, заметался. Может, она не туда попала? Может, неправильно поняла? Может, шутка?
Нет, какая шутка…
У Вероники еще никто из близких не умирал. Ощутила, как ее собственная живая энергия схлынула, тело ослабело, обмякло. Постепенно вползало осознание – произошло нечто непоправимое, ужасное. Матери, ее помощницы, защитницы и опоры, больше нет, она теперь одна на целом свете. Эта мысль заполнила все ее пространство – не только в голове, во всем теле. Мозг затормозил бег и превратился в желе, руки-ноги двигались на автопилоте.
Очнулась в поезде.
И здесь приметы упадка. На улице – крещенский мороз, а вагон, дорогой, купейный, едва отапливался. После предыдущего рейса его не привели в порядок: на полу в проходе – лужа блевотины, туалеты не убраны. Проводник пьяный и шальной, ходил туда-сюда, жаловался со слезой в голосе, что наступил конец его жизни – в следующий рейс отправляют их поезд в Чечню. Там война…
Всю дорогу до дома – в поезде, в автобусе, пешком Вероника плакала. Слезы лились без всякого усилия с ее стороны, сами собой. Она отказывалась понимать и принимать происходящее. Она не видела мать в гробу и где-то в далеком закоулке души надеялась, что это неправда, что мать не исчезла, а просто уехала, далеко и надолго. Вот же лежат ее вещи – пуховый платок, кофта, сумка, значит, она вернется.
И она вернулась. Во сне. Она приходила к Веронике года три – веселая, живая, улыбчивая, значит, хорошо ей там, ведь, говорят, кто скончался на большой праздник, попадает в рай.
И Веронике хотелось туда, где хорошо.
Она выбирала способ покончить с собой, чтоб быстро и небольно. Повеситься – страшно страдать от удушья. Ножом – трудно в себя воткнуть. Хорошо бы таблеток наглотаться, да где их возьмешь.
Она высказывала желание вслух.
