все скрылось за кронами деревьев.
– Слушать музыку, – ответила я, – болтать.
– И хихикать, – добавил папа. – Мне нравится, как ты хихикаешь со своими подругами.
– И вовсе я не хихикаю, – обиженно возразила я.
Иногда он говорил со мной так, словно я была еще десятилетней малышкой.
– Так уж и нет? – недоверчиво произнес он. – Нет, тебе не удастся обмануть меня.
– А вот и Адский провал, – сказала я.
Развернув кресло спинкой к спуску, я покрепче сжала ручки. Множество раз я видела, как Расселл скатывал коляску с отцом с этого провала. У него спуск выглядел на редкость простым.
– Ты готов? – спросила я.
– Всегда готов, – ответил отец.
Если бы к нему вернулись силы и он смог напрячь свои мышцы и рвануть вниз по этой дороге – то, я уверена, он так и поступил бы, но теперь он мало что мог, разве что надеяться на лучшее.
Я начала пятиться назад, крепко держа коляску и взрывая кроссовками дорожную землю. Коляска с отцом оказалась пугающе тяжелой, гораздо тяжелее, чем я ожидала, и мои мышцы дрожали от напряжения. Я поняла свою ошибочную самонадеянность, когда мы набрали скорость. Сердце колотилось в ушах. Когда мы достигли подножия, я едва не рыдала и порадовалась, что, сидя ко мне спиной, он не может видеть моего лица.
– Та-да-да-да! – торжествующе пропела я, словно спуск прошел как надо.
– Браво! – воскликнул он и, усмехнувшись, добавил: – Давай больше никогда не будем так делать.
– Верно, давай, – охотно согласилась я.
Импульсивно склонившись к отцу, я обняла его. Просто крепко прижалась к нему. Как же мне не хотелось его потерять.
3
Когда я подкатила к дому коляску с папой, глаза Расселла едва не вылезли из орбит.
– Ты сама стащила его с провала? – спросил он, когда я провезла папу через входную дверь в гостиную.
Я поняла, что он выразился образно, упомянув о стаскивании. В лексиконе Расселла имелось несколько исключительно оригинальных словесных выражений.
– Конечно, – небрежно произнесла я. – И сделала это с легкостью.
– В следующий раз мы позовем тебя, – сказал папа Расселлу.
– И чертовски правильно сделаете. – Расселл бросил на меня грозный укоряющий взгляд, вернее, попытался изобразить взглядом угрозу, но мне еще не приходилось видеть, чтобы его большие, как у кокер-спаниеля, глаза, такие же шоколадные, как цвет его кожи, сумели убедительно выразить особое недовольство. В любом случае я знала, что он не сердится на меня. Просто обеспокоен. Расселл полюбил моего отца. Делал для него все возможное. Поднимал с кровати по утрам, купал, выливал его мочеприемник, менял катетер, одевал отца, чистил ему зубы. Мне кажется, если кто-то зависит от вас так, как мой отец зависел от Расселла, то вы либо начинаете любить этого человека, либо в итоге возненавидите его. Промежуточного варианта я не представляла.
– Давай
