заявила, что она покупала гигиенические прокладки. Зачем беременной прокладки? Или могут понадобиться?
Иногда Кемаль жалел, что не женат.
Но происходило это не тогда, когда, возвращаясь в пустую темную квартиру, он, усталый, начинал рыскать в холодильнике, из чего можно соорудить подобие ужина. И не тогда, когда выяснялось, что рубашки пора гладить, брюки стирать, а носки не мешало бы зашить. И даже не тогда, когда видел счастливых ровесников, идущих за руку с детьми или везущих в коляске румяных малышей. У Кемаля это чувство возникало, как правило, в такие моменты, когда ему просто необходим был женский совет. А случалось такое нередко.
Кемаль мечтал о женщине, которой он мог бы без лишних объяснений задать все интересующие его вопросы, которая бы разделила его увлеченность расследованием, с которой можно было бы часами обсуждать то, что его волнует. Зачем, например, беременной женщине могут понадобиться прокладки?
Кемаль невольно усмехнулся, подумав, что сидит в самой подходящей компании, чтобы задать подобный вопрос: две женщины, одна из которых беременна, и врач. Правда, он окулист, как он сказал, упоминая о стажировке в Америке, но медицинское образование все-таки лучше для ответа на такой хитрый вопрос, чем юридическое.
Вот бы они на него вытаращились! Может, попробовать? Нет, лучше пока не создавать напряженности в отношениях.
Дальше. У девушки в сумочке нашли блокнотик с отрывающимися листочками. Эксперт определил, что на верхнем имеются следы, остающиеся, когда на предыдущих листочках пишут обычной, не гелевой, шариковой ручкой. Следы сложились в номер мобильного телефона – правда, без последней цифры. Видимо, нажим в конце записи стал совсем слабым. Завтра выяснят десять фамилий тех, кому принадлежат номера: с варьирующейся цифрой в конце. Подумаешь, не так много работы: от 0 до 9 – попробовать связаться со всеми, дай бог кто-нибудь признается в знакомстве с девушкой. А если никто?
Лучше было бы, конечно, иметь весь номер целиком, но чудес не бывает. Эксперт говорит, что и эти следы без специальной аппаратуры нельзя было разглядеть. Скорее всего, писали не на предыдущем листке, а за несколько листков до этого. Но, думал Кемаль, других записей почему-то не было, иначе обнаружились бы еще следы, может быть перекрывающие этот номер. Что же получается? Девушка (или кто-то другой) записала телефон, потом вырвала листок с ним, а потом вырвала еще один или два чистых пустых листочка? Зачем? Вариантов множество. Но они распадаются на две неравные группы: первая – листок с телефоном забрал убийца, потому что номер имеет к нему отношение или, что гораздо проще, принадлежит ему самому. Тогда, естественно, он вырывает и нижние листочки, на которых следы ручки видны невооруженным глазом. Для гарантии. Такой вот предусмотрительный, осторожный убийца. Чего же он, спрашивается, не унес этот блокнотик совсем? Чтобы хоть что-то в сумочке осталось? Отпечатков посторонних пальцев на блокнотике не нашли, поэтому можно и вторую группу не отбрасывать. А в эту группу входит любая возможность утраты этих листочков не
