Alexis. Он консультирует почти исключительно о здоровье.
Нас ввели в полуосвещенную комнату, и так как графиня М. сказала, что мы пришли спросить не о здоровье, то доктор вышел, оставив нас одних со спящим человеком.
То, что передо мною был мужчина и особенно отсутствие всякого внешнего шарлатанства возбудило во мне недоверчивость.
– Дело не касается вопроса о здоровье, – сказала графиня, кладя мою руку в руку Alexis.
– А! – сказал он с полузакрытыми и стеклянными, как у мертвеца, глазами. – В ожидании чего другого, ваша маленькая приятельница очень больна.
– О! – вскрикнула я испуганно и хотела просить его не говорить о моей болезни, боясь услышать что-нибудь ужасное. Но прежде чем я успела это сделать, он мне назвал мою болезнь – воспаление гортани, нечто хроническое: воспаление гортани, при очень сильных легких, что меня и спасло.
– Легкие были прекрасны, – сказал Alexis с сожалением, – теперь они попорчены; вам надо беречься.
Надо было бы записывать, так как я не запомнила всего сказанного о бронхах и гортани; для этого я вернусь завтра.
– Я пришла, – сказала я, – спросить вас об этой личности.
И я вручила ему запечатанный конверт с фотографией кардинала.
Но прежде чем рассказывать все эти необыкновенные вещи, надо заметить, что в моей наружности не было ничего, что могло бы указывать на то, что я интересуюсь кардиналом. Я никому не говорила об этом. Да и зачем бы, казалось, молодой изящной русской девушке идти к сомнамбулисту говорить о папе, кардинале, о дьяволе?
Alexis держался за лоб и соображал; я теряла терпение.
– Я его вижу, – сказал он наконец.
– Где он?
– В большом городе в Италии; он во дворце; окружен очень многими; это человек молодой… Нет, меня обмануло его выразительное лицо. Он седой… Он в форме… Ему за шестьдесят…
Я, слушавшая до сих пор с возрастающей жадностью, была неприятно поражена.
– В какой форме? – спросила я. – Это странно, он не военный.
– Разумеется, нет!
– Нет, тогда как же на нем форма?
– Странная, не нашей страны… Это…
– Это?..
– Это священническая одежда… Подождите… Он занимает очень высокий пост, он управляет другими, он епископ… Нет! Он кардинал.
Я вскочила и отбросила мои калоши на другой конец комнаты. Графиня умирала со смеху, глядя на мое волнение.
– Кардинал? – повторила я.
– Да.
– О чем он думает?
– Он думает об очень важном деле, он очень занят им!
Медлительность Alexis и трудность, с которой он произносил слова, раздражали меня.
– Дальше посмотрите, с кем он? Что он говорит?
– Он с двумя молодыми людьми… военными, два молодых человека, которых он видит часто, они придворные.
Я всегда видела на субботних аудиенциях двух военных, довольно молодых,
