берегу Красная армия, наши помогут тебе добраться до Мульды, а как ты попадешь к русским – дело твое.
Пошли к Мульде. Долго прикидывали, где и как перебраться на тот берег. Американская охрана не сильная. Я выбрал укромный овраг, снял с себя все, свернул в узел, поднял его над головой и опустился в ледяную воду Мульды. Моя спортивная закалка помогла мне, и я ступил на другой берег. Не успел я и шагу шагнуть, как из куста вылезло дуло автомата, и рука оттуда же манит меня к себе – иди, мол. Я пополз голышом к ним, а они мне «Руки вверх!» командуют. Я рад до слез, что теперь могу не беспокоиться за мою свободу. Мне разрешили одеться и повели к начальству.
– Кто ты такой? – спросил меня майор.
Я рассказал.
– Чем ты можешь доказать, что ты не американский шпион? Какие у тебя есть документы?
А документов-то у меня не было. Искал это чем-нибудь подтвердить, что я узник фашистской тюрьмы, но никаких следов, кроме, конечно, полосатой тюремной куртки. Потом вспомнил, вывернул карман и показываю печать, которую ставили нам на кармане.
– Вот, – говорю, – все, чем могу подтвердить.
Мало ли таких печатей могут поставить, когда надо пропихнуть какого-либо шпиона. Солдат, как бы в подтверждение сомнения своего начальника, говорит:
– Уж больно за последние дни коммунистов развелось. Когда воевали, я ни одного коммуниста не видал, а тут – что ни день, все новые и новые лица.
Майор решил по-своему проверить меня.
– Если ты коммунист, скажи, что ты знаешь по истории партии?
Я говорю ему:
– Какой истории?
– Истории КПСС, конечно.
Я стал припоминать и ничего не припомнил. Потом говорю ему:
– Помню спор по параграфу первому Устава партии.
Майор посмотрел на меня и приказал солдату вести к начальству выше. Мне так хочется есть, но еды никто не предлагает. По дороге солдат говорит мне, что наш майор-то беспартийный и потому он послал меня к начальству выше, а что еды не дают, то значит, тебя на подозрение взяли, как американского шпиона. Когда пришли к другому начальнику, мне учинили последний допрос, главным образом о том, где и какие американские части стоят. Тут-то меня накормили и проводили в Берлин.
– Как видишь, не так это просто было добраться до Берлина.
Ульбрихт:
– Я должен сообщить тебе решение о кооптации в состав ЦК КПП. А теперь что будем делать дальше?
Ендрецкий вздохнул полной грудью и лукаво заглянул Ульбрихту в глаза:
– Сначала об этом тебя надо спросить. Мне после 12 лет заключения труднее ответить на этот вопрос, чем тебе.
Ульбрихт:
– Видишь ящик в угле с книгами? Читай. Там все, что нужно, написано.
Ендрецкий:
– Я подошел к ящику, в нем были аккуратно сложены томики «Краткого
