диктовал цифру за цифрой, пока Мона не оторвала взгляд от блокнота:
– Это номер коммутатора Полицейского управления.
– Здесь я и работаю, – кивнул Андерс Виллер. – И кстати, у меня кот.
Мона До захлопнула блокнот.
– Увидимся.
Трульс проследил за тем, как она вперевалку, будто пингвин, направилась к выходу, к необычной тяжелой металлической двери с иллюминатором.
– Собрание начинается через три минуты, – сказал Виллер.
Трульс посмотрел на часы. Послеобеденные собрания следственной группы. Отдел по расследованию убийств был бы прекрасным местом, если бы не убийства. Убийство – это дерьмо. Убийство означало сверхурочную работу, написание рапортов, бесконечные собрания и стресс у людей. Но зато работающим сверхурочно полагалась бесплатная еда в столовой. Трульс вздохнул, повернулся, чтобы пройти к шлюзам, и остолбенел.
Это была она.
Улла.
Она направлялась к выходу, и взгляд ее скользнул по Трульсу, но она сделала вид, что не заметила его. Случалось, она так делала. Возможно, ей становилось нехорошо, когда они изредка встречались вдвоем, без Микаэля. Таких моментов оба они избегали даже в молодости. Он – потому что начинал потеть, и потому что сердце его колотилось слишком быстро, и потому что впоследствии он переживал по поводу того, какие глупости он ей сказал и какие умные, правильные вещи не сказал. Она – потому что… ну, наверное, потому, что он потел, сердце его колотилось слишком быстро и он либо молчал, либо говорил глупости.
И все-таки ему захотелось прокричать ее имя на весь атриум.
Но она уже подошла к металлической двери. Скоро она выйдет на улицу, и солнце поцелует ее красивые белокурые волосы.
И он прошептал ее имя про себя: «Улла».
Глава 4
Четверг, ранний вечер
Катрина Братт оглядела совещательную комнату, которую они называли КО-комнатой.
Восемь следователей, четыре аналитика, один криминалист. Все они были в ее распоряжении. И все следили за ней соколиным взглядом. Новый старший следователь, к тому же женщина. Катрина знала, что наибольшими скептиками из собравшихся были ее коллеги-женщины. И часто задумывалась над тем, не отличается ли она как-то фундаментально от других женщин. У них уровень тестостерона составляет пять-десять процентов от уровня их коллег-мужчин, а у нее – почти двадцать пять процентов. Пока еще это не сделало ее волосатым клубком мышц с клитором размером с пенис, но, насколько Катрина помнила, она была более возбудима, чем некоторые ее подруги, по их собственному признанию. Или «безумно возбудима», как выражался Бьёрн, когда она особенно распалялась и прямо посреди рабочего дня срывалась с места и неслась в Брюн только для того, чтобы заставить его взять ее в пустом складском помещении за лабораторией, да так, чтобы зазвенели коробки с колбами и трубками.
Катрина прокашлялась, включила запись на телефоне и начала:
– Итак, шестнадцать часов, четверг, двадцать второе сентября.
