к нему идти. Тина не находила покоя: пан Мрозовский казался ей неприятным и даже мерзким, но выхода иного, чтоб разобраться откуда кукла у Настуси, бедная женщина не находила.
– Встречу – и тогда спрошу! А уж, если что, пойду в Ратушу, – сонно подумала Тина и уснула.
В будний день на Рынке было малолюдно. Часы на городской Ратуше только что отбили полдень. Голуби расселись на карнизе ратушной башни и затихли словно перед святой литургией.
Все хозяйки покупки сделали с утра, только школяры вертелись, как ужи, у хлебной лавки, да у лавки кондитера, совали свои носы в двери, на запах утренней выпечки.
Рузя скучала, выглядывала в окно, рассматривая красивого и рослого не по годам хлопца в школярской одежке. Зевнув, она прошла за прилавок, запахнулась в шаль и только хотела усесться поудобнее в кресле и вздремнуть часок, как звякнул колокольчик у двери и в лавку вошел пан Мрозовский собственной персоной.
– Доброго вам дня, пани Ковальчук! – он приподнял шляпу и кашлянул.
– И вам не хворать, – ответила она. Изогнулась как кошка, опершись локтями на прилавок и надула без того пухлые губы. – Чего желаете? Может вам штаны помочь подобрать или сюртук праздничный? У нас и галстуки заграничные имеются, и булавки к ним.
– Спасибо, привык обшиваться у знакомых. Я к вам по другому вопросу.
– Это у Тины привыкли? – скривилась Рузя. – Такой приличный пан и обшивается у простой швачки. Я вам могу предложить такой товар. Чисто люкс! Не пожалеете.
– У кого я обшиваюсь, то не ваше дело, пани Ефрозыния, – отрезал Мрозовский.
Он оглянулся вокруг: стены в лавке закрывали бесконечные полки да вешалки, где лежало и висело уйма разнообразного тряпья, вполне приличного вида, и совсем непохожего на поношенное.
– Прошу пани, у вас комиссионный магазин?
– Как видите, – ответила Рузя и развернулась спиной, делая вид, что поправляет товар. – Я того не скрываю, на вывеске всё написано – лавка Скарбика, да и уплачено куда надо.
– А куда надо? – прищурился Мрозовский.
– Прошу, пана, а то вы не знаете, кто на рынке поборы ведёт? Разве то не ваши коллеги? – спросила Рузя, ухмыляясь.
– Ладно вам, знаю я. Думал, может, кто еще приходит и сборы идут мимо Ратуши.
– А вы не думайте так много, пан Мрозовский, – дерзко отвечала Рузя, не забывая поводить плечом так, что тонкий шёлк блузки оголил плечо, показав кружево нижней сорочки. – У меня простая лавка, вы бы к мяснику или в колбасную лавку зашли. А что пан может взять с беззащитной женщины?
– Простая, говорите? – переспросил Мрозовский, пропустив мимо ушей тираду, он рассматривал белые сорочки, что висели одна на другой. – Хорошие сорочки.
Он еще немного походил по магазину, совсем не обращая внимания на хозяйку и пристально рассматривая товар. Рузя не выходила из-за прилавка. Она сидела в кресле, закинув ногу на ногу, трепала бахрому на шали и покусывала нижнюю губу.
– Спасибо,
