на совесть и никогда не искажал событий, о которых повествовал в манускриптах. Тарим не хотел настраивать против себя такого могущественного человека, но и попасть под его влияние тоже не хотел. В конце-концов, если новый вождь окажется никудышным, – его никогда не поздно переизбрать, – так наивно полагал летописец.
Тридцать дней спустя, когда на небе снова народился молодой месяц, а душа умершего Туробора достигла обители богов и предков, в доме советов собрались вожди кланов, жрецы и старейшины. К тому времени каждый клан избрал своего претендента на высокую должность, и все они прибыли в Заритан, чтобы быть избранными или отвергнутыми.
За отдельным столом сидел хроникёр Тарим с двумя писцами. Перед ними были разложены чистые, кожаные свитки и принадлежности для письма. Все присутствующие были сосредоточены, понимая важность момента, и внимая каждому слову ораторов.
Столы для прибывших составляли прямоугольник, а на почётных местах сидели сторонники Удалара, (что не понравилось уважаемым в племени старшинам.) Но вслух никто не осмелился высказать недовольство. Сам Верховный жрец сидел в центре, у стены, увешенной оружием. Стоящий рядом трон вождя пока пустовал, но на него хоть однажды, да посмотрел каждый из старейшин.
Голову и плечи Удалара покрывал праздничный убор: шкура и голова рыси, – знак божественной власти. Красная мантия с изображением солнца из золотых нитей переливалась от пламени светильников, горящих вдоль стен, и сама походила на пылающий костёр. Чёрная борода жреца вилась кольцами, спадая на широкую грудь, где висела массивная, золотая цепь, тоже с медальоном в виде восходящего солнца. И если в обыденной жизни люди могли запросто подойти к Удалару и поговорить о делах, то теперь его фигура внушала неподдельные страх и трепет. Чувствуя это, жрец был уверен в успехе задуманного дела.
При жизни Туробора вопрос о его приемнике никогда не возникал. Правящий вождь устраивал всех; и старейшин и общинников и жрецов. Если и были люди недовольные им, то только праздные гуляки, которых он заставил заниматься полезными делами. Много имён было названо в зале, и временами казалось, что вожди приходят к согласию. Но находился человек, напоминающий собранию о недостойном поступке претендента, и снова разгорались споры, грозящие перерасти в потасовку. День клонился к закату, а Большой Совет так ничего и не решил. Тут Удалар понял, что пробил его час.
– Досточтимые жрецы и старейшины! – громогласно обратился он к собранию. – Ни один из названных вами претендентов не был одобрен большинством Совета. – Согласно нашим обычаям и данной мне властью, я вынужден предложить того человека, которого считаю достойным звания вождя!
В зале повисла такая тишина, что слышна стала песня залетевшего комара.
– Итак, я предлагаю Мирабаха – старшину рыбацкой артели!
Многие при этих словах удивлённо переглянулись и стали шептаться. Предводителя рыбаков многие люди хорошо знали, как человека старательного,
