о безупречности ваших манер и знании этикета до того, как мы вернемся в Англию, миледи. Я сам попрошу ее об этом.
– Вы все еще хотите жениться на маме? – удивился Генри.
– Да, – кивнул граф. – Это приказ короля.
– А вы любите маму? – допытывалась Индия. – Отец очень ее любил, и она его тоже. Как жаль, что этот подлый ирландец убил нашего отца, милорд. Я так тоскую по нему!
– Поразительно, что вы еще помните его, миледи Индия. Вы были совсем маленькой, когда он погиб, – заметил граф.
– Он был настоящим златовласым великаном и подбрасывал меня к потолку. Генри совсем его не знает, он тогда еще не умел говорить. Мама часто рассказывает об отце.
Но тут Федерс, озорной спаниель, разразившись звонким лаем, метнулся к двери и вцепился в юбку Жасмин. Той пришлось подхватить песика на руки.
– Да замолчи ты, противное создание, – притворно нахмурилась Жасмин. – Доброе утро, дорогие. Вижу, вы уже поздоровались с нашим гостем. Доброе утро, милорд.
Джеймс Лесли поднялся и, целуя ее руку, шепнул:
– Здравствуйте, мадам. Надеюсь, вы хорошо спали.
Они направились к столу, где слуги уже расстилали скатерти.
– Пойдемте, дети, – позвал граф, – сегодня вы можете позавтракать вместе с нами.
Леди Фортейн Линдли, четырех с половиной лет, несколько раз дернула за рукав мать. Наконец та обратила на нее внимание.
– Что случилось, дорогая?
– Это мой отец, мама? – пролепетала девочка, но прежде чем Жасмин успела ответить, вмешался Джеймс Лесли:
– Нет, дитя мое. Твой отец в раю, но я заменю его вам, если позволите.
– А у вас есть такие же мальчики и девочки? – поинтересовалась Индия.
– Были когда-то, – с грустью ответил Джеймс.
– Индия! – предостерегающе окликнула мать, но девочка словно не слышала.
– Где же они, милорд? Где ваши ребятишки? Они будут играть с нами, когда вы станете нашим отцом?
– Мои дети, малышка, на небе, вместе со своей матерью, – вздохнул Джеймс. – Это было очень давно, так давно, что я уже забыл их лица, – тоскливо пробормотал он и, отодвинув стулья, усадил Жасмин, а потом девочек.
– Генри, запомни на будущее, когда ты обедаешь за главным столом, сначала нужно позволить женщинам сесть, – объяснил он мальчику, стараясь сменить тему разговора.
– Да, сэр, – кивнул тот.
Жасмин была поражена. Лишь сейчас до нее дошло, что дети говорят по-английски не только с графом, но и между собой. И одеты прилично, а на ногах башмаки. Такими вежливыми и почтительными она давно их не видела.
– Их манеры оставляют желать лучшего, – тихо заметил граф и, не повышая голоса, велел детям передавать друг другу хлеб, а не отщипывать куски от каравая и не бросать их через весь стол.
Жасмин страшно хотелось посмеяться над ним, но она сумела сдержаться. Кроме того, ей
