style="font-size:15px;"> – Причина есть. Твоя нареченная – дочь лучшего друга Сергея, барона Русинова. Ты должен помнить, как часто отец говорил о нем и как высоко его ценил. Каждый год он на несколько месяцев уезжал в Россию, чтобы погостить у друга.
Василий все отлично помнил, в том числе и то, сколько времени отец проводил вдали от дома. А когда Василий с друзьями отправились в большое путешествие – оно включало посещение России и императорского дворца, – он узнал не понаслышке, чем привлекала отца эта страна. Тамошние аристократки были неслыханно смелы и крайне неразборчивы в связях и не ждали брака, чтобы обзавестись любовниками. Судя по всему, добродетель и девственность не имели там большой ценности, как во всем цивилизованном мире.
– Так что я легко могу представить твоего отца подписывающим договор, – продолжала графиня. – В конце концов, даже в Кардинии у него не было такого друга, и, если бы наши семьи породнились, он был бы в восторге.
Слово «договор» привело Василия в ярость, и одновременно его охватила паника.
– Но барон-то почему молчал пятнадцать лет?!
Мария пожала плечами:
– По тону письма я поняла, что он не считал, что сообщает нам нечто неизвестное.
– Но почему именно сейчас? Она что, школьница и он ждал, пока она вырастет?
– Барон не говорит о ее возрасте, но, видимо, она не так уж молода, раз он пишет, что девушка не спешила с замужеством, и поэтому он до сих пор не поднимал вопрос о помолвке. Кстати, он упоминает, что ждал письма от тебя, но раз ты сам не пишешь…
– Дай-ка я взгляну на это чертово письмо.
По-видимому, графиня ожидала этой просьбы и тотчас же извлекла письмо из кармана юбки. Василий рывком развернул его и пробежал глазами изящные строчки. Барон писал по-французски, а Василий рассчитывал, что письмо будет по-русски – тогда оставалась еще слабая надежда, что мать могла неправильно понять его смысл, потому что, хотя оба они говорили по-русски бегло, никто из них не умел свободно читать и писать на этом языке. Но французский язык был весьма распространен при дворе Кардинии, так что письмо не допускало возможности иного истолкования. При всей дипломатичности изложения было ясно, что оно содержит требование оказать уважение к договоренности о помолвке, согласно которой Василий Петровский должен был жениться на Александре Русиновой.
Василий скомкал письмо и швырнул его через всю комнату. По пути оно задело вазу с цветами и скатилось на пол. Едва удержавшись, чтобы не втоптать его в ковер, Василий схватил недопитую бутылку и поднес ее к губам, плюнув на то, что мать сочтет подобное поведение верхом грубости и невоспитанности. Она осуждающе кашлянула, но Василий как ни в чем не бывало сделал несколько внушительных глотков и, обернувшись, ответил на ее неодобрительный взгляд насмешливым поклоном, а потом, напустив на себя равнодушный вид, хотя внутри у него все кипело, сказал:
– Ну что ж, придется ответить на это письмо, мама. Ты можешь написать, что я уже женат. Или что я умер. Мне все равно, что ты там придумаешь, но барон должен понять, что я не могу жениться на его дочери.
