горем, он кричал и вопил, пока его голос не задребезжал, словно разбитый стакан.
– Эй, ты, перестань орать как сумасшедший.
– …
– Замолчи, или я вытолкаю тебя вон!
– …
– Я же сказал, заткнись! Ты не слышишь? Заткнись!
Голос звучал угрожающе. Я сделал вид, будто не слышу его, предпочитая хотя бы еще немного оставаться внутри своего видения. Мне хотелось побольше узнать о своей смерти.
Еще мне хотелось рассмотреть мужчину с печальным взглядом. Кто он такой? Какое отношение имеет ко мне? И почему с таким отчаянием ищет меня августовской ночью?
Однако прежде чем я опять смог увидеть его, кто-то из другого измерения схватил меня за руку и потряс с такой силой, что у меня громко застучали зубы. И выдернул в этот мир.
Медленно, с неохотой, я открыл глаза и увидел стоявшего рядом со мной человека. Это был высокий дородный мужчина с седой бородой и густыми, закрученными на концах вверх усами. В нем я узнал хозяина постоялого двора. И тотчас же обратил внимание на две вещи. Обычно он усмирял людей, которые ругались непотребными словами и всегда были готовы подраться. Сейчас он был в ярости.
– Чего вы хотите? – спросил я. – Зачем дергаете меня за руку?
– Чего я хочу? – со злостью прорычал он. – Я хочу, чтобы ты перестал кричать, вот чего я хочу. Ты распугаешь всех моих постояльцев.
– Правда? Я кричал? – переспросил я, пытаясь вырваться из крепкой хватки трактирщика.
– Еще бы! Ты ревел, как медведь, у которого в лапе застряла колючка. Что с тобой случилось? Заснул за обедом? Похоже, тебе приснился кошмар.
Я понимал, что это единственное приемлемое объяснение, и, если я соглашусь, трактирщик будет удовлетворен и отпустит меня с миром. Однако врать мне не хотелось.
– Нет, брат, я не заснул, и кошмар мне тоже не приснился, – произнес я. – У меня вообще никогда не бывает снов.
– Тогда почему ты кричал? – продолжал расспрашивать трактирщик.
– У меня было видение. Это совсем другое.
С изумлением поглядев на меня, он принялся сосать кончики своих усов. Потом сказал:
– Вы, дервиши, такие же сумасшедшие, как крысы в кладовке. Особенно странствующие дервиши. Весь день голодаете и молитесь, да еще расхаживаете под палящим солнцем. Ничего удивительного, что у тебя видения, – у тебя мозги поджарились!
Я улыбнулся. Может быть, он и прав. Говорят, очень тонкая грань между потерей рассудка и потерей Бога в себе.
Тут появились два прислужника, которые несли огромный поднос с жареной козлятиной, сушеной соленой рыбой, бараниной, приправленной специями, пшеничными хлебцами, турецким горохом и чечевичной похлебкой на бараньем сале. Они ходили по залу, раздавая кушанья, наполнявшие воздух ароматами лука, чеснока и специй. Когда они остановились около меня, я взял миску с похлебкой, над которой поднимался пар, и немного черного хлеба.
– У
