на эстраде начал играть венский вальс. Ближе к концу танца к нам подошел официант и записал наши заказы.
– До чего же здесь хорошо, Мэриэл, – произнесла я, чувствуя себя расслабленной и довольной жизнью.
– У них здесь замечательные музыканты. Отцы города считают, что музыка снимает тревогу и поднимает настроение. И я действительно ощущаю себя бодрой. Взгляните на это!
Мэриэл положила передо мной газету. Совсем как тогда, дома, с миссис Сагден, обожавшей статьи о всяких выходках и преступлениях. Но тут все же был Харрогейт. В номере «Геральд» за среду в одной колонке был приведен список туристов, приехавших за неделю для лечения на водах – их фамилии были сгруппированы в порядке отелей, в которых те остановились. Мэриэл указала на одну из них.
– Вот посмотрите. Это он.
– Беррингтон Уитли?
– Он самый.
Она оглянулась по сторонам, словно желая убедиться, что никто нас не подслушивает.
– Забавный толстячок, человек с лицом цвета горящих углей, совершенно белыми волосами и густыми черными бровями. Вы не сможете ни с кем его спутать.
Говоря это, она обрисовала пальцами на своем лице упомянутые детали, чтобы я уж точно ничего не перепутала в его описании.
У меня появились подозрения.
– Но почему я не должна его ни с кем перепутать?
Официант подошел и поставил перед нами заказанные салаты. Мэриэл заговорила, лишь когда он удалился:
– Потому, дорогая Кейт, что я хочу, чтобы вы превознесли меня до небес, когда будуте сидеть рядом с ним нынешним вечером. Он же известнейший театральный импресарио из Манчестера.
– А что делает импресарио?
Мэриэл воззрилась на меня с таким видом, словно я задала этот вопрос шутки ради.
– Он ставит пьесы, разумеется, возит их по всей стране, играет на лучших сценах. Если ему понравится моя постановка… Давайте скажем ему, что это была моя постановка. Аплодируйте, пока у вас не заболят ладони. Да и крикнуть пару раз «браво» не помешало бы.
Я произнесла с некоторым сомнением:
– Не могла даже представить, что мне предстоит ходатайствовать за вас.
Она закрыла глаза, запрокинула голову и повела плечами.
– Моя жизнь вот-вот может измениться. Печенкой это чувствую!
Мы заговорили о нашем общем друге, на карнавальной вечеринке у которого в прошлый раз встречали Новый год.
Мэриэл попросила принести еще хлеба и тайком сунула его вместе с помидором в свою сумочку.
– В Харрогейте мне повезло. Мог ли кто-нибудь вообразить, что мне удастся снять зал в оперном театре для любительской постановки в разгар сезона? Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я попыталась сделать первый шаг и найти что-нибудь в Лондоне, но ничего не вышло. Я была на побегушках у любовницы помощника костюмера. Каждый день казался
