километров, что в полтора раза превосходит площадь Франции, соединяются здесь в одно русло шириной в тысячу двести метров. Но выше города это русло сужается базальтовыми скалами до ста метров, зато глубина достигает местами тысячи метров.
Через этот единственный проток, без которого весь бассейн превратился бы во внутреннее озеро, как раньше это и было, река Колумбия вбрасывает свои воды в Тихий океан.
Таких проломов, пробитых в Каскад-Рэндже водами, текущими в Тихий океан, всего два: этот и еще один – на севере, через который выносит в океан свои воды река Фрозер.
Андрэ едва успел все это объяснить и показать своему другу, как поезд, адски раскачиваясь и прыгая на скверно уложенных рельсах, повернул на восток и покатился по бесконечной прерии вдоль левого берега реки.
Глава IV
Железная дорога будущего. – Валлула. – «Салоны». – Ужасная пища, невероятная смесь. – Обед пастора. – Поиски лошадей. – Маленькие люди любят большие вещи и рослых коней. – Лошадь Фрикэ. – Фрикэ отказывается от услуг незнакомца, предлагающего подсадить его на громадную лошадь. – Драматические последствия этого отказа. – Сильная, но короткая борьба. – Полковник-кентукиец шести футов ростом поколочен парижанином, который на целый фут ниже. – Все хорошо, что хорошо кончается.
В описываемое время Северо-Западная железная дорога не была еще достроена, несмотря на самую невероятную рекламу ее. Конечным пунктом от Чикаго был Бигорн-Сити на Йеллоустон-Райвере, а конечным пунктом с запада на восток была Валлула. Между ними еще оставалось более тысячи двухсот километров. Конечно, для американцев, замечательных мастеров железнодорожного дела, ничего бы не стоило проложить линии такой длины, если бы на пути не пришлись Скалистые горы, это обстоятельство затруднило и замедлило постройку, несмотря на обилие долларов дяди Сэма и на его строительные способности.
С неимоверной тряской, кое-как прибыл в Валлулу поезд, в котором ехали Андрэ и Фрикэ.
Служащие на железной дороге рассказали, что в Валлуле сейчас полторы тысячи жителей, но года через три-четыре будет двадцать. Теперь это был еще очень маленький городок, но детство его уже ушло в прошлое. Жители помещались не в палатках и фурах, а в домах; улицы были очень широкие, распланированные в правильном шахматном порядке. Дома по большей части кирпичные, с деревянными тротуарами для защиты от местной липкой грязи, известной под названием «гумбо».
В городе имелись три гостиницы для лиц, не ведущих собственного хозяйства, – а таких было четыре пятых из всего числа жителей, – а также значительное количество «салонов», попросту кабаков, с продажей умопомрачительных напитков, представляющих невероятнейшие комбинации из аптекарских и парфюмерных средств, особенно любезных американскому горлу.
Имелись также три церкви различных христианских общин, посещавшиеся, впрочем, очень редко, далее – два банка, тюрьма и суд.
Граждане
