что сплетничают про женитьбу сына. Хотя конечно сплетничали, что ж они не люди что ли, о соседях поговорить? Главное что бы начальница не узнала, не услышала, не подумала. С матерью Олег даже на улице не пересекался, дом Выриковых стоял в старой части поселка ближе к дачам, путные люди давно оттуда переселились в добротные трехэтажки. Здесь остались лишь несколько стариков, что ни в какую не соглашались покинуть насиженное место, да никудышные хозяева вроде Нинки. Выделялся лишь аккуратный дом бабки Варвары, что доводилась Антонине троюродной теткой. Бабаня предпочитала по полгода гостить то у Тонечки, то у Лизаньки. В квартире то куда лучше живется и поговорить есть с кем. Свой дом бабаня сдавала киномеханику Диме с женой и дочкой. Семья тихая, аккуратная, деньги всегда вовремя платят, пусть себе живут. А тетке Варваре с племянницами веселее. У Тонечки вкусная еда, продукты дефицитные, спать стелют в зале на диване под богатым пестрым ковром во всю стену. Лизавета готовить не охотница, но у нее телевизор большой. К тому же, она в парикмахерской работает, всегда все новости с пылу с жару. Хоть из дому не выходи, все про всех известно. Кто ж от такой интересной жизни откажется? Теперь из любопытства бабаня зачастила проведывать квартирантов. И нарочно замешкавшись у калитки, дождалась, когда на улице появится Нинка Вырикова. Старуха прищурилась, и громко, словно на другой берег крикнула Диминой жене.
– Живите себе, Верочка, сколько надо. Я ведь думала дом – то Олежке отписать, когда женится, а завтра Гена – зять отвезет меня к нотариусу в город, Тонечке и Лизоньке напополам отпишу. Мне ведь старухе чего надо? Мне лишь бы хорошим людям добро досталось, а не пришлым шалопутам.
Нинка, конечно, прекрасно расслышала послание и в очередной раз скрипнула зубами. Черт бы побрал этих Князевых! Лучше бы и впрямь заявку на ихнего обалдуя написала! Весь выигрыш от Лидкиной глупости, что в подоле не принесет. А такие надежды были. Ни денег, ни почета. Как жили в развалюхе и перебивались с хлеба на квас, так и остались. Ихняя Лизка оказалась такой же стервой как ее сестра. Не могла причесать новую родню на свадьбу по – человечески! Я говорит, на дому не работаю, а в парикмахерской выходной взяла. Врет как сивая кобыла! Весь поселок знает, что она к генеральше бегает на дачу и накрасит и уложит и хим. завивку сделает. Вот и на нее, надо бы сообщить куда следует, мол, на нетрудовые доходы живет. Сестра продукты ворует, а Лизка импортную краску нужным людям тащит. Семейка! Она – то почище будет, посудомойка зато честная, а если и примет когда лишнего, так на свои.
Олег лишь тоскливо выслушивал, как новоявленная теща с возмущением кляла хапуг, что скоро всю социалистическую собственность растащат и с каждым днем все больше жалел, что в кои веки решил не подчиниться матери. Вот дурак так дурак, ведь знал, прекрасно знал, что неповиновение принесет кучу проблем и ни на грош радости. Ради чего это,
