На фотографии молоденький отец в форме лейтенанта милиции обнимал мать и держал на коленях маленького Глена. Точнее, Глен тогда еще был не Гленом, а Семочкой, болезненным, худым ребенком, над которым к пяти годам уже не раз заносила смерть свою косу. Но он выкарабкивался. Уже тогда у него было огромное желание жить. Он будто шел к какой-то цели, на которую был запрограммирован. Впрочем, такие мысли стали приходить ему в голову гораздо позже.
Восемь лет как не стало отца. У Глена к нему было странное отношение. Он его никогда не любил. Хотя бы потому, что вообще не знал, что стоит за этим словом, считал его выдумкой поэтов и слабаков. Он где-то даже боялся отца, хотя тот всего один раз побил его. В третьем классе он толкнул на лестнице одноклассницу свою Нину Семенову так, что она сломала руку и на два месяца оказалась в больнице. Глен знал, что виноват кругом, и от этого возненавидел Нину. Может, у него просто была потребность кого-то ненавидеть? Эх, если бы знать, до чего дойдет. Но такое он себе представить не мог, пока не включилась заложенная в его подсознание та самая программа…
Отец так и не узнал ничего. Он лежал в больнице. Довела работа и выходки сыночка. Изношенное сердце не выдержало… Когда Глен узнал о его смерти, то испытал не жалость, а какое-то отчаянное злорадство. Перешагнувший барьер видит мир в кривом зеркале тролля или как Кай в «Снежной королеве»…
Пора идти. Перед встречей с Червяком надо еще заглянуть в районную поликлинику, показать руку хирургу и сделать перевязку.
Глен вышел на улицу. Он не знал, что в этот день ему предстоят встречи, которые кардинально изменят его жизнь. Первая – с Кариной. Трудно было представить, что она способна повлиять на чью-то судьбу. Карина была молодой, смешливой, глупой, серой как валенок. Она обладала сексуальной фигурой и смазливым простоватым лицом. Она принадлежала к числу тех, которых сразу хочется затащить в постель, и не производила впечатления, что будет сильно сопротивляться этому. Особенно если такое предложение последует от высокого, с итальянскими тонкими чертами лица парня, такого, как Глен.
Он неплохо знал молодых и глупых курочек. Он сразу уловил в ее глазах какой-то огонек, который при умелом раздувании вполне может разгореться в пламень вожделения.
Встретились они в тесном коридорчике у двери хирурга. У нее тоже была перебинтована рука. И тоже левая. После того как в кабинет прошел, неуклюже перебирая костылями, красномордый кряжистый мужик, Глен брякнул:
– Герой Цусимы.
Девчонка хмыкнула, но пока еще сдержанно, сохраняя девичье достоинство.
– Или жертва авиакатастрофы, – продолжил Глен.
– А вы?
– Меня укусила бешеная собака. – На Глена нашло вдохновение. Пудрить мозги девицам он умел с детства.
– Ой! – удивленно расширила глаза она.
– А вы что, ничего не знаете?
– Что я должна знать?
– Все газеты об этом писали. Укусила меня дворовая шавка. Я бы по виду никогда не сказал, что бешеная. Даже и не думал, пока самого кусаться не потянуло.
– Как это?
– Во-первых,
