в его глазах готовность убить или умереть сей же миг.
– На рыбалку, – процедил он сквозь зубы.
– Ого… – Арека промолчала о том, что не заметила у него удочек. – А ты часто так ходишь?
– Не очень. Тебе-то что за печаль?
– Ну… Я бы тоже ночью на рыбалку сходила!
– Не женское это дело, – повторил Левмир отцовские слова.
– Ну и что ж? Я так посижу. Посмотрю просто.
– Там видно будет…
Впереди показался город, и Левмир, попрощавшись с Арекой, побежал догонять повозку. Усевшись рядом с Санатом, оглянулся и увидел, что Арека все так же идет в самом хвосте. При виде одинокой, поникшей фигурки у Левмира защемило сердце. Может, правда как-нибудь позвать на рыбалку?
Эта мысль заблудилась в тускнеющих дебрях воспоминаний о ночном танце, улеглась на задворках сознания. Громадная каменная масса города поглотила караван, отрезав задние мысли и тревоги.
В этот раз Левмир не нуждался в помощи Саната, на которого, к тому же, был обижен. Санат, чувствуя настроение мальчика, тоже к нему не лез, но глаз не спускал. Сегодня он сидел в очереди вместе со всеми.
Наконец, дверь открылась, и лекарь выкрикнул:
– Левмир, деревня Сатвир! Тебя нарочно, что ли, в рифму назвали? Ладно, иди сюда!
Лекарь не тот, что прежде. Постарше, но повеселее. Он уложил мальчика на кушетку и, не переставая болтать о всякой ерунде, настраивал аппарат. Левмир порадовался, что сегодня нет лорда Эрлота. От одного воспоминания об этой мрачной фигуре, застывшей у окна, ему делалось не по себе.
– Второй раз, да? – бросив взгляд в бумаги, спросил лекарь. – Не боишься?
– Нормально! – заверил его Левмир.
– Ну, вот и хорошо. А то детишки обычно приходят – плачут, в обморок хлопаются. С этими новыми порядками все умучились.
Левмиру не понравилось услышать, как его определили в один ряд с какими-то «детишками». Хотелось сказать или сделать что-то такое, что могло бы смутить этого добренького лекаря, показать ему, что он, Левмир, вполне себе взрослый и серьезный человек. Тут он вспомнил про подарок И.
– Мне нужно вам вот это показать, – сказал он, и вынул медальон из-под рубашки.
Рука лекаря, державшая иглу, дрогнула. Он посмотрел на медальон, потом – на Левмира. Снова на медальон и еще раз на Левмира.
– Тебе кто его дал?
– Кто надо, тот и дал, – пискляво ответил Левмир. Не умел хамить – голос сразу подводил его. Но лекарю, кажется, нет дела до голоса.
– Ничего не понимаю, – нахмурился он. – А зачем тогда ты… Погоди, тебе же сколько? Двенадцать лет? Не рано ли?
– Осенью тринадцать будет, – заметил Левмир.
– Ах, вот как… Нет, я все же ничего понять не могу. А впрочем… Впрочем, мое ли это дело? Давай я тебе повязку сделаю, а ты сам – молчи.
Левмир знал, что нужно молчать – И предупредила. Лекарь перевязал ему руку, целую и невредимую.
