style="font-size:15px;"> – Тебе, милая моя, опохмелиться надо. Пивка дернуть, и жизнь сразу наладиться.
– Что? Прямо перед репетицией? – пораженно смотрит на меня Маша.
– А что? Одно пиво беды не сделает. Накатишь – сразу полегчает, – советую я от чистого сердца.
– А мы успеем? Ты ведь пойдешь со мной? – жалобно смотрит она на меня.
– Я пойду, так уж и быть. Но пить не буду, иначе меня понесет, а Игорь Алексеевич и так на меня зуб точит.
– Или письку дрочит, – хихикает Маша.
Я с удивлением смотрю на нее и невольно проникаюсь симпатией. А Машка-то умеет, оказывается, когда хочет!
Через пять минут мы уже в родном подвальном круглосуточном магазинчике, местной «алкашке». Еще только семь утра, и алкоголь, конечно же, нам не продадут. Но продавец Шавкат каждый раз оправдывает данное ему родителями имя и отпускает нам одну бутылку пива в долг. Деньги мы обещаем занести после репетиции. Шавкат улыбается и кивает головой. Он знает, мы не обманем.
Мы встаем неподалеку от входа в магазин, мимо быстрым шагом несутся к метро офисные клерки. Они не обращают на нас внимания, и я говорю Маше:
– Да перестань ты смотреть на них. Им до тебя вообще нет никакого дела.
Маша нервно хихикает. Ее мучает жажда и головная боль. Я открываю для нее пиво брелоком и протягиваю, как ценный приз:
– Держите, миледи.
Маша слегка приседает в реверансе. Но ей, на самом деле, не до смеха. Она чуть быстрее, чем требуют приличия, выхватывает у меня из рук бутылку и присасывается к ее горлышку. Два, три, четыре глотка. Я с легкой ноткой зависти наблюдаю за Машей. Наконец, она отрывается:
– Ууууух, а неплохо!
– Сейчас еще лучше будет, – хмыкаю я.
– Блин, а играть-то я смогу? Сейчас развезет на старые дрожжи, – тревожится она.
– Сможешь, не ссы. Джим Моррисон под наркотой концерты давал, а ты чем хуже? – говорю я.
– Ой, Кать, – смеется она, – ну я же не Моррисон!
– Ну у нас тут и не Ванкувер, – подбадриваю ее я.
Маша смеется еще громче и приканчивает пиво. Мы опаздываем на репетицию на пятнадцать минут, и Игорь Алексеевич делает нам замечание. Я извиняюсь, Маша только пьяно улыбается в ответ. Через пять минут дирижер выставляет ее за дверь:
– Мария, это просто немыслимо! От кого угодно я мог ожидать такого поведения, но только не от вас! Вы приличная молодая женщина, а являетесь на работу, на репетицию оркестра к семи утра в нетрезвом виде! Пишите объяснительную! И чтобы я вас пока больше тут не видел! Не беспокойтесь, за понесенные неудобства я попрошу вычесть из вашей зарплаты!
– Да пошел ты, козлина! – слышим мы все из-за двери веселый голос Маши.
По оркестру пробегают смешочки, и дирижер оглядывает музыкантов своими маленькими цепкими глазками. Репетиция продолжается.
Спустя три часа я
