дня, кто знает, что будет с нами через полчаса? Через час? Через тридцать секунд? Маша может умереть в любой момент, впрочем, и я тоже. Зачем думать о своих страхах, ошибках и неприятностях? Давайте просто наслаждаться моментом, в котором мы живы, здоровы и счастливы.
Мы чокаемся бутылками снова и пьем молча, без тостов и лишних слов. Мы улыбаемся друг другу. Неожиданно наш пикник прерывает неизвестно откуда взявшаяся бабулька. Древняя, но чистенькая, одетая в серую шубу из неопознанного зверя. На голове – меховая шапка, местами полысевшая. У бабули выщипанные брови и ярко накрашенные губы. Меня потрясает ее прямая спина. Мне бы такую осанку. Бабуля держится спокойно, с достоинством. Она кивает мне и Маше и говорит:
– Is it Monday today?
По ее виду и акценту мы понимаем, что она русская, и я недоуменно смотрю на нее какое-то время, а затем отвечаю:
– Нет, сегодня вторник.
– Is it Monday today? – упрямо повторяет она, ее взгляд становится жестче.
– Какой еще мандэй? – переспрашивает Маша, – бабушка, вторник уже!
– Don’t hear, – презрительно бросает нам старуха и неспешно удаляется вниз по переулку к Большой Никитской улице.
Некоторое время мы с Машей молча глядим друг на друга, затем я начинаю хихикать, и Маша подхватывает мой смешок. Она говорит:
– Городская сумасшедшая!
– Да уж, говорить с нами по-английски, пока мы бухаем пиво до полудня – точно чокнутая, – отвечаю я.
Через двадцать минут мы прощаемся с Машей, я не задаю ей никаких вопросов, она же спрашивает про мои планы на день. Я пожимаю плечами. Внезапно на меня накатывает необъяснимая тоска. Я не хочу идти домой, я не хочу идти куда-то где есть люди. Я хочу напиться, но не хочу чувствовать вкус алкоголя. Для пмс еще рано, и мне трудно объяснить самой себе, что со мной происходит. Я достаю айфон и пытаюсь собраться с силами, чтобы набрать сообщение в What’sApp, но, вот странное совпадение, в этот самый момент мне звонит мать. Я тут же вспоминаю, что вчера так и не перезвонила ей.
– Да, мам.
– Катя! – нервно произносит она мое имя, – ну что там с тобой происходит?
– Все нормально, – говорю я.
– Ты можешь говорить?
Секунду меня мучает соблазн ответить отрицательно, но я тут же понимаю, что это не спасет меня от разговора с ней, а лишь отсрочит его.
– Могу, конечно, – вздыхаю я.
– Ты, что, не можешь найти пять минут, чтобы перезвонить матери? Чем таким особенным ты там занимаешься? – высказывает она мне свои обычные претензии.
– Вообще-то я только с репетиции, а потом у меня ученики, – бессовестно вру я.
Мама горько вздыхает. Я так и вижу, как она поджимает свои сухие губы и неодобрительно качает головой. Она никогда не простит мне, что я не стала бухгалтером.
– А в пятницу у тебя что?
– А что? – настороженно переспрашиваю я.
