И он мне, кажется, тоже. Потом помирились, выпили в атмосфере большого секрета по здоровенной кружке эля, и тут я дала волю небрежности. Специальное заклинание иллюзии, которое наколдовали сердитые дяди за серьезные деньги, уже спало к тому времени, а персональное требовало некоторой части концентрации для поддержания. Естественно, под хмелем я на время забыла об этом, и напугала хорошего человека страшной рожей. После чего человек поспешил откланяться и убежал менять штаны.
На следующий день изволил вежливо поинтересоваться, а как так получилось, и не привиделось ли ему вчера в хмельном настроении? Я честно рассказала, что он в порядке, а вот я – как раз наоборот, не совсем. И должна пользоваться услугами магии, так как косметики явно недостаточно. После чего продемонстрировала ему тот же фокус в глухом переулке. Джад, к его чести, даже не побледнел, лишь пробормотал «понятно» и задумчиво удалился.
После разговора по душам мы почти не контактировали – я рвалась вперед по чужим головам, есть такая не слишком приятная особенность характера, Джад безбожно отставал – даже экзамен на стихийного мага он сдал с третьего раза, и то, с очень большим трудом. И не Искра тому виной, а усердие, полностью отсутствующее у парня.
Впрочем, как я обогнала Джада на поприще магии, так и он успел многое изучить в искусстве мореходства, которое было юному Стефенсону несравненно ближе, чем зазубривание сложных заклятий, законов и принципов. К тому моменту, когда я целиком посвятила себя беготне на верфь и любованию кораблем, он успел дважды сходить в каботажное7 плавание – сначала простым юнгой, потом начальником парусной команды. И совершенно случайно я встретила его в одной из портовых таверн, пользуясь уже другой личиной.
– Джад? – удивленно спросила я, обнаружив знакомое лицо, уже поросшее тонкой линией бороды и усов. Он, естественно, меня не узнал и с интересом уставился на молодую женщину, прихлебывая из кружки. С иллюзиями весело – я вынуждена скрывать и свой рост, так что постоянно ловлю собеседника на том, что они пялятся на грудь. А если пялятся на грудь иллюзии, то взгляд где-то в районе моего живота. Я двумя пальцами нарисовала заостренные треугольники у головы и сказала:
– Тави.
– А, Тави, – скривившись, произнес он. – Как поживаешь?
Заметно, что вопрос задан без особого интереса. Так, дежурное приветствие не особо хорошему знакомому, с которым связаны не слишком приятные впечатления. Еще бы.
– Плаваю. Пока в мечтах, но скоро буду и наяву, – похвасталась я, шмыгнув носом. Подхватить веселый осенний насморк магам даже высших классов отнюдь не возбранялось, а я пока не доросла еще до тех самых классов.
– Забавно, – ухмыльнулся Джад, немного оживившись. Его раскосые глаза внимательно осматривали мою личину, видимо, подмечая различия между той девочкой, которая училась с ним в Академии,
Каботаж – прибрежное судоходство.
