Кому выгодно детей убивать? Бессмыслица какая-то.
– Маньяк. Причём ведьмачит или маг, иначе не смог бы замести следы. Странно.
– Обычно маги вполне лояльны.
– Либо опытный заезжий маг, либо зомби.
– Почему заезжий? Замести следы и местный маг может.
– Потому что среди местных нет таких придурков. У нас всё-таки столица, и Колледж в городе.
– Раньше не было. Мог и завестись.
– Если завелся новенький, он как раз и есть приезжий.
Белокурый, кудрявый, лубочной внешности рыцарь отхлебнул из пиалы чаю.
– Не спорьте. Может, это зомби?
– По почерку вполне подходит, убийство лютое, и сила ударов нечеловеческая. Но тела не нашли.
– Тела зомби? – Круглолицый паренек смотрелся самым младшим. На его рукаве виднелась нашивка стремянного.
– Тела зомби, Мишенька. Зомби, когда отработает, рядышком ложится. Второй раз его не используют.
– Утопиться мог. Проверяли? – Парень со шрамом снова зевнул. Ему явно хотелось спать.
– Самсон, ты или спать ложись, или сядь нормально. Устроил тут лежбище. Тюлень.
– Сам ты тюлень. Я с ночного дежурства.
– Так иди спать.
– Не хочу. – Самсон протер ладошками лицо, прогоняя дремоту, и сел ровнее. – Я понять хочу, что случилось.
– Что случилось? Детей в городе режут, вот что случилось. А мы тут плюшки трескаем.
– Ты не причитай. Ты можешь хоть плюшки наворачивать, хоть за ребро подвеситься, маньяку это восьмёркой. Думай. Кстати, даже если это зомби, за ним всё равно стоит маг.
– Следа зомби нет вообще. Проверяли тщательно, даже собаку пускали.
– Собаку-то зачем?
– Потому что всё остальное не сработало. В провинции, кстати, часто так делают.
– И что собака?
– Ничего. С таким же успехом можно было бы корову пустить.
– Стрег, сделай всем чай. И с тоником, пожалуйста. Чтобы Самсон не уснул. – Анна вынула из кармашка на груди тонкое стило и развернула книгу боком, застелив её листом бумаги для записей. Белокурый рыцарь встал и пошел ополаскивать заварочный чайник. – Олег, давай по порядку. Без эмоций и сенсаций. Ближайший аналог дела?
– Московские призраки.
Кто-то снова присвистнул. Анна шикнула:
– Держите себя в руках. Дурная и вредная привычка холопов. – Она перегнула листок пополам, провела, выравнивая, ногтем по сгибу, но тонкое волокно хрустнуло, разрываясь. Ещё раз сложила, потом, едва не чертыхнувшись, бросила в сердцах: – Стрег, и захвати нормальной бумаги. И сюда, значит, добрались.
– А что было в Москве?
– А ты что, не знаешь?
– Знал бы – не спрашивал.
– Там каждый месяц убийства. Маленький городок, а народу режут – жуть. И режут странно... Чуть не на части рвут. В общем, по-всякому. Стреляют какой-то дрянью, не мушкетные даже пули, кислотой травят, взрывают. Форменный кошмар.
– И
