подвозят опилки, набивают их за обшивку стены мастерской, разместившейся в длинном бараке.
– Иван Иванович! – сказал мальчишка в детдомовском коричневом костюме, оглядываясь на открытые ворота. – Шофериха сказала: «Если ехать, так ехать. Ждать некогда».
– Эй, ребята, по коням! – глуховатым баском крикнул Ваня, легко прыгая с крыльца через две ступени. Те, кто ехал в Брусничное, с шумом, смехом и говором двинулись за ним.
На улице около ворот стоял грузовой автомобиль детского дома. Мотор был включен, и шофер тетя Даша, выглядывая из кабины, беззлобно поругивала своих будущих пассажиров, называя их то стилягами, то тунеядами. В одну минуту ребята забрались в кузов. Грузовик рванулся вперед, бренча на рытвинах ослабшими рессорами.
…В Брусничное приехали уже в темноте. Остановились около деревянного двухэтажного здания школы. Вылезли из кузова машины, поеживаясь от прохлады и с удовольствием двигаясь после долгого сидения.
– Спасибо, тетя Даша! – в один голос поблагодарили школьники.
– Чего уж там! – миролюбиво отозвалась тетя Даша.
И машина исчезла в темноте, напоминая о себе только удаляющимся рокотом мотора да красными, изредка загорающимися стоп-сигналами.
В окнах школы не было огней. На стук никто не отозвался. Ребята походили вокруг непривычно тихой и темной школы, еще раз постучали и в растерянности остановились. Надвигалась ночь – ясная, звездная, но по-осеннему холодная. Надо было искать ночлег.
Еще в Коршуне школьники разделились на бригады по три-четыре человека и закрепились за участками на тот случай, если придется бродить по Брусничному. Теперь так и решили: каждая бригада пойдет по своему маршруту стучаться в дома, проситься на ночевку.
Все ушли. Саша, Вера и Ваня остались втроем.
– А я предлагаю побродить по улицам, – сказала Вера. – Темнота, собаки злятся, кругом все незнакомое…
Друзья поддержали ее.
Но прежде всего они расположились на скамейке у ворот небольшого дома и с аппетитом поужинали хлебом и картошкой в мундире с солью и луком.
А когда вышли на широкую улицу, Вера предложила:
– Давайте говорить о будущем. Начинай, Саша, ты!..
– А я буду «голосом рассудка». Все ваши мечты стану подвергать сомнениям. Хорошо? – перебил ее Ваня, взял девушек под руки и несколько раз подпрыгнул, чтобы идти с ними в ногу. – Начинай, Саша.
– Окончу школу, поеду в Москву, буду поступать в ГИТИС, – весело затараторила Саша. – Ой, ребята, как я хочу стать артисткой! А если так сильно хочу, то обязательно буду. Ведь верно?
– Неверно! – прозвучал в темноте «голос рассудка». – Мало ли какие обстоятельства помешают.
– И что тебе нравится в этой профессии?! – сказала Вера. – Ублажать публику. Веселиться на сцене, когда на сердце кошки скребут, или, наоборот, плакать, когда от счастья смеяться хочется. Да и как из нашего захолустья пробиться на сцену?
– Не все ли равно – Коршун или Москва? – упрямо возразила Саша. – Надо только очень захотеть…
Саша
