style="font-size:15px;"> Дверь тихо скрипнула, это был отец, он шире распахнул ее и вкатился через порог. Достал очки из очешника. Надел.
– Я прошу прощенья, но я все слышал… езжай, Катя, это правильно, на следующий год поступишь. Мы тут с матерью перебьемся. – Отец пытался улыбаться, но смотрел твердо.
Замолчали. В кухню вошел Андрюшка. Тер кулачками глаза, зевая сладко, лег к матери головой на колени.
– Что с Федором, думаешь? – спросил отец.
– Поеду завтра в колонию, упаду в ноги, может, отступится… – Ирина замолчала, раздумывая о чем-то, гладила Андрюшку по голове, – а скажет… подол задрать – задеру! Прости, Жора, такая уж жизнь! – она прямо смотрела на своего мужа.
– Не сделаешь ты так! – нахмурился отец, – зачем это?!
– Сделаю! – мать смотрела серьезно, – этот начальник давно на меня косится.
– Мама! – Катя опять присела и прижалась к матери, обнимая Андрюшку.
– Калтоска! – Андрюшка вспомнил, видно, бросил мать, отпихиваясь, освободился от рук сестры, подтащил табуретку к плите и, ловко забравшись, показал всем сковородку и объявил радостно и звонко: – Калтоску залили! Десять стук! Лас, два, тли, четыле…
Катя не спала всю ночь, а утром, уставшая от слез, позвонила Насте.
3
Девчонки стояли у лифта, как оплеванные. Дорожные сумки, покупки у ног, из пакета, что держала Настя, торчали два золотых горлышка шампанского. Курицей-гриль пахло на всю лестничную клетку. Катя смущенно поглядывала то на подругу, то на дверь, куда их только что не пустили и откуда выставили вещи.
– Ни хрена себе, подружка, блин… даже не сказала ничего! – Настя, громыхнув бутылками, решительно поставила на пол пакет с гостинцами, выпрямилась и подняла нахмуренный взгляд на Катю. – Живите, сколько хотите! А?! Ну и хахаля себе Сюйкина оторвала… – растерянность все более овладевала лицом Насти, видно было, что у нее нет никаких вариантов насчет их сегодняшнего вечера и ночлега, – он и ее выгонит! – кивнула в сторону двери.
За высоким грязным окном подъезда чернела осенняя московская ночь, дождь струился по стеклам. Девушки были мокрые, целый день гуляли по городу, вернулись с покупками, едой… и вот теперь им надо было куда-то идти, ехать… где-то ночевать. Денег на гостиницу не было.
Соседская дверь металлически залязгала запорами, приоткрылась вороватой щелью и замерла. Катя, стоявшая к ней спиной, повернулась и виновато, и насколько можно весело, улыбнулась. Немолодая соседка, в пожеванном халате и с таким же лицом, приходившая два дня назад скандалить, не мигая, смотрела в щель.
– Ну и что не видела? – Взгляд красивого Настиного лица тоже заострился крысиным штычком, не обещая ничего хорошего. – Вот, выгнали нас, радуйся давай! Пойдем! – подтолкнула замеревшую Катю и, нажав кнопку лифта, стала набирать вещи в руки.
– Давно пора, сучки деревенские… – сипло прошипела дверь и сузила щель.
