Сняли сапог с маленькой Настиной ножки. Высокий каблук отклеился и висел на коже, идти было нельзя.
– Та-ак, – Настькины щеки были малиновые от злости, – все из-за суки этой! Ну, блин, Москва! У меня других нет. Только кроссовки старые.
Из подъезда вышел пузан. Песик на тонком красивом поводке путался в ногах, дрожал высокими ножками и поглядывал на дождливое небо умными испуганными глазами. Дядька, пытаясь увидеть кобелька, заглядывал то вправо, то влево вокруг живота, но не видел его.
– Э-э-э, нет ли у вас… вот… – Настя говорила пришибленным голосом и показывала испорченный сапог, – клея нет у вас?! Мы не местные…
Мужчина, опасаясь наступить на собачку, все поддергивал поводок, подошел осторожно, как к заразным, и бессмысленно пожевал губами. Возможно, это должно было означать вежливость, по лицу же его было видно, что он очень занят и вообще не знает, что такое клей. Нахмурился озабоченно через очки.
– Гм-гм, Фарфалло? – дернул поводком. Пес стоял на задних лапках и скреб штанину, просился на руки. – Фарфалло, сделай пи-пи, детка! Он не пописил? – Толстяк просительно поглядел на девчонок. У всех были свои проблемы.
Настя брезгливо отвернулась и, устав стоять на одной ноге, опустилась на лавку.
– У тебя кроссовки глубоко? – Катя стала расстегивать Настину сумку.
Настя достала сигареты, взяла последнюю и, по-мужицки скомкав пустую пачку, бросила в сторону урны.
– Все, и курить больше нет, – чиркнула зажигалкой. – Куда поедем-то?
4
Две очень симпатичные девушки сидели на изящно выгнутых холодных металлических лавочках в зале ожидания Ярославского вокзала. На этот вокзал они приехали несколько дней назад из Белореченска. У ног сумки и пакеты с накупленными московскими шмотками.
Москва покрутила их в своем сверкающем промывочном лотке и, не обнаружив золота, выплеснула обратно.
Вокзал, по приездe показавшийся дворцом блистающим, выглядел холодно и неуютно. Высокие потолки, модерновый дизайн, да и все устройство как будто предлагали не задерживаться здесь. Пассажиров было немного, свободных мест полно на скамейках, но от всей этой равнодушной современной красоты и удобств почему-то делалось тоскливее, чем даже просто под пасмурным небом.
Четыре дня назад девчонки были счастливы через край. Вытащив из вагона тяжелую сумку и грохнув ее на асфальт, Настюха растопырила руки, не обращая внимания на обтекающую толпу, завопила своим тоненьким наглым голосом: Ну, столица, смотри у меня! И сделала не сильно приличный жест.
Всю дорогу в поезде Настя составляла раскладки – она ехала заводить свой бизнес, делать карьеру какой-нибудь секретарши в банке или крутой инофирме, или наконец можно было выйти замуж за крутого… выбор был велик, подходило все, что показывали по телеку! Надо было торгануть своей красотой на всю катушку, и что-то из задуманного, не сомневалась Настя ни минуты, очень даже должно было сработать.
Счастливые
