style="font-size:15px;"> – Я этого не хотел, но не жалею о содеянном, – бросил Турин. – Пусть Мандос судит его по заслугам; если же когда-либо вернется он в земли живых, пусть будет мудрее. Будьте счастливы!
– Будь свободен, – ответил Маблунг, – ибо этого ты желаешь. Но не стану я сулить тебе счастья, если ты продолжишь как начал. Тень лежит у тебя на сердце. Да не будет она темнее в тот день, когда мы встретимся снова!
На это Турин ничего не ответил. Он повернулся и скрылся, и никто не знал, куда он ушел.
Рассказывают, что когда Турин не вернулся на северные границы Дориата и никаких вестей о нем не пришло, Белег Могучий Лук сам явился в Менегрот искать его. Тяжко сделалось у него на сердце, когда узнал он о делах Турина и о его бегстве. Вскоре после того вернулись в свои палаты Тингол и Мелиан, ибо лето было на исходе; и когда король узнал о том, что случилось, он воссел на свой трон в главном чертоге Менегрота, и вокруг собрались все вожди и советники Дориата.
Тогда было рассказано и выслушано все, вплоть до прощальных слов Турина; и наконец вздохнул Тингол и сказал:
– Увы! Как могла эта тень пробраться в мое королевство? Верным и разумным считал я Саэроса; но, будь он жив, испытал бы он на себе мой гнев, ибо жестокими были его насмешки, и он виноват во всем, что случилось на пиру. Турин же неповинен в этом. Но то, что он опозорил Саэроса и затравил его до смерти – злодеяние, превосходящее оскорбление, и этого я оставить безнаказанным не могу. Это знак жестокого и надменного сердца.
Тингол умолк, но наконец снова заговорил, и печально произнес:
– Неблагодарным оказался мой приемный сын, и слишком высоко возомнил он о себе. Могу ли я привечать того, кто презирает меня и мой закон, и простить того, кто не желает раскаяться? Потому изгоняю я Турина сына Хурина из королевства Дориат. Буде же попытается он проникнуть сюда, надлежит привести его на мой суд; и до тех пор, пока не падет он мне в ноги и не попросит прощения, не сын он мне более. Если же кто считает решение несправедливым, пусть скажет об этом.
Все молчали. Тингол уже поднял руку, дабы произнести приговор. Но в этот миг вбежал Белег и крикнул:
– Государь, прошу слова!
– Ты опоздал, – ответил Тингол. – Разве тебя не позвали вместе со всеми?
– Воистину так, государь, – отвечал Белег, – но я задержался. Я искал одну свою знакомую. И вот наконец я привел свидетеля, которого следует выслушать, прежде чем ты изречешь свой приговор.
– Все, кто имел, что сказать, были вызваны ранее, – сказал король. – Что он может сказать такого, чего не знают те, кого я уже выслушал?
– Суди, когда услышишь, государь, – возразил Белег. – Прошу, сделай это ради меня, если только я заслужил твою милость!
– Ради тебя я сделаю это, – ответил Тингол.
Тогда Белег вышел, и ввел за руку деву Неллас, что жила в лесах и никогда не бывала в Менегроте; испугалась она огромного зала с каменными сводами и бесконечными рядами колонн,
