стерва… Она как только вас видит, тут же идет в дамскую комнату. Э-эээ… Не выдерживает… Да! Надо опять менять на новую, – со вздохом заключил Визе, словно бы речь шла, например, о шляпе, – поизносилась девка…
Красин промолчал. Визе закрыл двери на ключ и вновь уселся.
– Знаючи вас, Иван Сергеевич, и всемерно испытывая доверие к чести, имею покорнейше просить о серьезнейшем одолжении. – Он вновь прислушался. – Вроде тихо…
– Да Бога ради, что хотите, – Красин и предположить не мог, о чем пойдет речь.
Визе повернулся на стуле, открыл стоящий за его спиною сейф, вытащил из него уже знакомую нам сумку, нажал на замочки и распахнул сумку перед Красиным, как фокусник на сцене. В разверстом темном зеве не заячьи уши появились – блеснули перехваченные крест-на-крест банковскими ярлыками пачки ассигнаций.
– Можете не пересчитывать. Три миллиона.
– Однако! – только и произнес пораженный Красин.
Вот кто был провидцем и пророком, так это русский в третьем поколении немец Альфред Визе, пророком был, хотя только что заявил, что, дескать, не понимает, не-по-ни-ма-ет. Все Визе понимал распрекрасно. Он после разговора с Красиным еще появится, к сожалению, в нашем правдивом повествовании. Но еще до исчезновения своего из нашего романа, из столицы империи, из жизни самой успел он оставить в ней немыслимое, невиданное для европейского человека количество незаконных потомков, просто не поддающихся исчислению в простых числах аристотелевой математики, тут требуется интегральное исчисление. Вот, может быть, с потомками Визе нам еще придется встретиться, кто знает? Тогда мало никому не покажется, уверяем вас. Но, повторим, – кто знает? Может, кому-то покажется и мало. Некоторым всего мало, сколько ни подай.
– Я не могу никому довериться, – сухо произнес в тысяча восемьсот шестьдесят девятом году немец. – А спрятать мне негде, – он тревожно оглянулся на занавешенное окно, – негде. Следят. И здесь ненадежно. Банки закроются завтра же.
– Однако! – еще раз сказал Красин.
– Завтра же, – упрямо повторил немчик. – Завтра же все закроются. Возможно, навсегда. Только, может быть, в Германии… Я уеду, только заберу дочерей… Возьмите. Только вам доверяю. Даже расписки, – он впервые с начала разговора усмехнулся, показывая вставные золотые зубы, – даже расписки никакой не возьму. Вы возвращаетесь на строительство – возьмите с собою. Спрячьте там. Где можно спрятать, чтобы надежно хранилось и легко взять потом? Где? – Поскольку Красин молчал, Визе добавил: – Спасите меня, Иван Сергеевич. Спасите моих детей.
Так вот немец развел Красина, можно было бы сказать – дешево развел, когда б не величина самой суммы.
– В опоре моста, – подумав, сказал Красин. – Я оставлю в левой береговой опоре в сторону течения, наверху, возле опорного катка. Заложу камнем с двойной перевязкой. Легко будет первый
