жизни.
Слушая его и видя, что он не сочувствует учению ессеев, Мириам подумала было обратить его в христианство, но безуспешно, ведь по крови он был еврей из евреев и не мог понять и преклониться перед Богом, который позволил распять себя! Его Мессия, за которым он пошел бы охотно, должен быть великим завоевателем, победителем всех врагов Иудеи, сильным и могучим царем, который низвергнет ненавистное иго римлян!
Летели годы. В Иудее вспыхивали восстания, в Иерусалиме случались избиения. Ложные пророки смущали легковерных людей, которые тысячами шли за ними, но римские легионы быстро рассеивали в прах эти толпы. В Риме воцарялись и низвергались цезари. Великий Иерусалимский храм наконец достроили, и он красовался в полном своем великолепии. Много знаменательных происшествий случилось в то время, только в селении ессеев на берегу Мертвого моря жизнь незаметно текла своим чередом, и никаких особенно выдающихся событий в ней не происходило, разве только умирал какой-нибудь престарелый брат или нового испытуемого принимали в число братии.
День за днем эти добрые, кроткие и скромные люди вставали до зари и возносили свои молитвы солнцу, а затем шли каждый на свою работу: возделывали поля, сеяли хлеб и благодарили, если он хорошо уродился; но и за плохой урожай все равно благодарили и по-прежнему совершали свои омовения и творили молитвы, скорбя о злобе мирской и об испорченности людей.
А время шло себе, Мириам уже исполнилось семнадцать лет, когда первая капля предстоящих бед упала на мирную общину ессеев.
Время от времени первосвященник иерусалимский, ненавидевший ессеев как еретиков, присылал требование на установленную подать для жертвоприношений в храме. От уплаты этой подати ессеи упорно отказывались, так как всякого рода жертвоприношения были ненавистны им. Сборщики податей всякий раз возвращались ни с чем. Но когда первосвященнический престол занял Анан, он послал к ессеям вооруженных людей, чтобы силой взять с них десятинный сбор на храм. Когда же ессеи отказались уплатить эту подать, пришедшие открыли житницы, амбары и погреба общины и своевольно взяли, сколько хотели, а что не могли увезти с собой, рассыпали, растоптали и уничтожили.
Случилось так, что во время погрома Мириам и неразлучная с ней Нехушта находились в Иерихоне, куда они иногда отправлялись с посильной лептой для бедных. Возвращаясь, они шли руслом пересохшей реки, где было много камней и кустов терновника. Здесь их встретил Халев, ставший теперь довольно красивым, сильным и энергичным юношей. В руках он держал лук, а за спиной у него висел колчан с шестью стрелами.
– Госпожа Мириам, – сказал он, приветствуя женщин, – не идите домой большой дорогой, можете повстречаться с теми разбойниками и грабителями, которых прислал сюда первосвященник, чтобы ограбить житницы ессеев. Они могут обидеть или оскорбить тебя, так как все они пьяны. Видишь, один из них ударил меня!
И он показал ей большую ссадину
