подобных Земле, бесконечное множество…"
ЭКСПЕРИМЕНТ
Пашка отчаянно не хотел просыпаться, но в уши настойчиво влезал непонятный раздражающий звук. После получасовой борьбы за ускользающий сон Пашка, наконец, сдался и приоткрыл один глаз. Было темно, еще спать да спать. Он прислушался, пытаясь понять, что же его разбудило. В палатке стояла мертвая тишина, даже Вовка не сопел. Звук доносился снаружи и явно не имел природного происхождения, что уже само по себе было довольно странно.
Этим летом они, трое девчонок и трое парней – школьные друзья, решили отдохнуть на природе. Вовка предлагал пожить на необитаемом острове, но найти такой остров и тем более добраться до него оказалось весьма проблематично, поэтому все склонились к идее Кольки – забуриться в таежную глухомань. Правда, Светка пыталась уговорить всех поехать к ней на дачу, но таежные дебри показались друзьям гораздо заманчивей. Пашка два дня ползал по картам, изучая местность, и наконец выбрал место.
Дома они наплели с три короба, так что в итоге абсолютно никто из домашних не знал, куда они направились. Кроме того Колька каким-то макаром ухитрился выпросить дедовский винчестер.
Ребята жили здесь уже две недели, загорали, плескались в речушке, вечерами пели песни под гитару, сидя у костра, и кормили комаров. В общем отдыхали. Вовка вел себя как «потенциальный клиент психушки» – так выразилась Юлька. Иначе говоря, раздевшись чуть не догола и обвешавшись лопухами, он с палкой в руке бегал по лесу, оглашая окрестности дикими воплями и доводя девчонок до визга своими проделками. Колька с Пашкой пару раз сходили на охоту и даже подстрелили зайца. Правда, у девчонок окровавленная тушка особого энтузиазма не вызвала, пришлось Кольке самому разделывать зайца на жаркое.
До сих пор ничто не указывало на присутствие в мире других людей, ибо Пашка, как «истинный Иван Сусанин»(опять же слова Юльки), завел их в такие дебри, где еще не ступала нога человека. Так, по крайней мере, казалось ребятам. И вот теперь этот странный звук.
Прошло немало времени, пока Пашка полностью освободился от сна и наконец понял происхождение странного звука. Более всего это напоминало вой сирены, что уже само по себе было очень удивительно. Ничего, что могло бы служить источником этого воя, по мнению Пашки просто не могло быть поблизости. Источник звука, судя по всему, находился на приличном расстоянии от их лагеря, сирена слышалась не слишком отчетливо. Однако в ночной тишине ее вой звучал нудно и раздражающе.
Заснуть снова под такой аккомпанемент нечего было и думать и Пашка начал выбираться из спального мешка. Рядом что-то зашевелилось, послышался голос Вовки:
– Не спится?
– Ага, – ответил Пашка. – Тоже не спишь?
– Нет, блин, это я так, во сне разговариваю. Конечно, не сплю. Ты куда намылился? Описался, что ли?
– Дурак ты, Вовчик, – огрызнулся Пашка. – Пошли у костерка посидим.
– Ну, пошли.
Оба вылезли из палатки. Пашка навалил сучьев на угли и раздул огонь.
– Слышишь? – спросил Пашка.
Вовка кивнул.
– Ты тоже из-за этого проснулся? – спросил он.
– Да. Как думаешь, что это такое?
– Тебе лучше знать, ты же нас сюда затащил. Как это ты говорил…
Вовка ненадолго задумался и процитировал:
– «Девственная природа, нехоженые дебри, а тишина какая…» Вот и наслаждайся своей тишиной.
– Не веришь, сам в карту посмотри. Здесь до ближайшего жилья километров сто. Мы ж сюда целую неделю топали.
– Нарисовать всякое можно. И потом, картой ведь пользоваться уметь надо. Как и компасом, кстати. Я тоже могу пальцем в Мадагаскар ткнуть и сказать: «Мы здесь». А мы, может, от Москвы в двух шагах.
– Ладно, Вовка, отвянь. Раз такой умный, сам бы и вел. Скажи лучше, сколько времени?
Вовка посмотрел на часы и присвистнул.
– Пятый час. Рановато мы поднялись.
– Рановато, – согласился Пашка.
Послышался шорох, кто-то выползал из палатки на четвереньках.
– О, кого-то в сортир понесло! – с ехидством воскликнул Вовка. – Не торопись, там занято!
Это оказалась Юлька. Она поднялась на ноги и зевнула.
– Вы чего тут расселись? – поинтересовалась она.
– Ботинки жарим, – ответил Вовка. – Твои, между прочим. Тебе как, с корочкой или без?
Юлька щелкнула его по макушке.
– Заткнулся бы ты. Тебе вообще еще спать полагается, детское
