В воображении она раз за разом прокручивала картину будущего прыжка. Но чем больше она об этом думала, тем страшнее ей становилось.
И тут за спиной у нее с легким шумом прокатил велосипед. Хелен даже не оглянулась, поджидая момента, когда вновь останется одна. Но ей не повезло: краем уха она услышала скрип тормозов, а затем и звонкий стук каблучков. Кто бы там ни был, но он явно шел в ее направлении.
Самое забавное, что та женщина наверняка считала, будто это она спасла Хелен жизнь. Ей оставалось только поздравлять себя с тем, что благодаря ее вмешательству такая чудачка, как Хелен, не прыгнула с моста. Откуда ей было знать, что Хелен в действительности спасла – или обрекла на жизнь – ее собственная трусость?
Вот и с шарфом пришлось проститься раз и навсегда. Разве могла она унизиться до того, чтобы забрать его назад? Гордость оказалась сильнее здравого смысла. Дорогой шарф, который Кормак подарил ей на годовщину свадьбы, достался какой-то незнакомке. Еще один удар ко всем ее горестям.
В магазинчике рядом с заправкой она купила два безумно дорогих банана и пакетик жевательных конфет. Бананы она съела сама, пока добиралась до дома родителей. Припарковав машину у кованых ворот двухэтажного особняка, Хелен неспешно подкрасила губы.
Она прекрасно знала, что на вторую попытку ее не хватит. Она и так подошла к самому краю, а затем отшатнулась назад. Увы, но ей недоставало той силы воли, которая требовалась для решающего шага. Мысль об этом не принесла облегчения. Напротив, ей стало только хуже, когда она поняла, что сбежать не удастся.
Уж не Элис ли послужила причиной ее сегодняшней неудачи? Может, невзирая на смешанные чувства, которые она испытывала к дочери, между ними по-прежнему существовала какая-то глубинная связь? И это она не дала Хелен преждевременно уйти из жизни. Мысль о родителях точно не удержала бы ее на краю.
На улице все еще лил дождь. Поплотнее закутавшись в кожаное пальто Кормака, Хелен поспешила к главному входу.
– Почему так поздно? – спросила мать, открывая ей дверь. – Ты же сказала, что вернешься в пять. Нам пришлось уложить ее спать.
– У меня кончился бензин.
Не задерживаясь, Хелен прошла в просторный коридор с вешалкой из орехового дерева. По пути она обогнула мраморный столик, служивший подставкой для элегантного телефона и ключей от отцовского «роллс-ройса». Они и сейчас лежали здесь, на его кожаных перчатках.
– Знаешь, – сказала мать, касаясь нитки жемчуга у себя на шее, – это пальто смотрится на тебе просто ужасно.
Хелен зашагала вверх по лестнице.
– Элис в моей комнате?
– Хелен, девочка спит. Ты же не можешь тащить ее на такой холод – это нечестно по отношению к ребенку.
А разве честно, что ребенок остался без отца? Разве честно, что родная мать девочки время от времени задается вопросом, не придушить ли ее подушкой?
– Ничего страшного, она может
