style="font-size:15px;"> К примеру, директор гимназии – поэт, а двое его воспитанников – тоже поэты. Получается своего рода грибница.
Каждый из авторов хочет о городе рассказать. Считает себя обязанным создать нечто такое, что будет равно полученному подарку.
Иногда ориентируются на предшественников, а порой начинают с начала. Демонстрируют, что предпочитают идти своим путем.
С удивлением замечаешь среди последних Ахматову. Отчего-то эта лучшая из наследниц на сей раз своим богатством пренебрегла.
Но тебя опишу я,
Как свой Витебск – Шагал.
Только пожмешь плечами. Сколько поэтов писали о резиденции, но Анну Андреевну это не очень интересует.
Желает, видите ли, быть как витебский мастер. Хочет, чтобы в ее стихах было столько же странного и причудливого, сколько на его холстах.
Вряд ли это неблагодарность. Просто с тем Царским, которое она любит, сочинения ее предшественников не пересекаются.
Во-первых, в самом деле провинция. Пусть даже дворцы в центре, но все вокруг напоминает заштатный городок.
Ахматова – соавтор Шагала
Так сказать, резиденция с человеческим лицом. Официальное и приватное тут внутренне связаны.
Возможно, этим определяется чувство достоинства. Какая-нибудь скромнейшая улочка нисколько не робеет перед парком.
Так же было и в шагаловском Витебске. Любой переулок у художника превращался почти во вселенную.
Сколько таких переулков он нарисовал! Немного поплутаешь по их коленцам – и сразу достигаешь Бога.
Вот и в Царском все начинается с переулка. Невозможно представить, что Ляминский или Новый вдруг куда-то исчезнут.
А тому переулку
Наступает конец…
Бывает, катастрофа накрывает целиком, но в данном случае она отнимает одну подробность за другой.
Шагал тоже двигался от частного к общему. Ни за что не забудет того крохотного человечка, что под забором справляет нужду.
И Анна Андреевна все помнит. В своей оде представила что-то вроде описи навсегда утраченного времени.
Только в первых строках упомянула рыжего рысака, чугунку и кабак. Затем последовали матовый свет фонарей, придворная карета, голубые сугробы…
Такой мартиролог. Ушедшего столько, что ни одно стихотворение не сможет вместить в себя все.
Впрочем, расстраиваться нет оснований. Даже если не получится жить в этом городе, его легко унести с собой.
Настоящую оду
Нашептало… Постой,
Царскосельскую одурь
Прячу в ящик пустой,
В роковую шкатулку,
В кипарисный ларец…
Тут опять одно наслаивается на другое. С одной стороны, роковая шкатулка – это Анненский, а с другой – Шагал.
Это ведь для Шагала не существовало расстояний. Где бы он не находился, его Витебск оставался с ним. Любопытно, что ахматовская метафора имела продолжение.
