были раскрывать свои финансовые инструменты, при помощи которых вы рассчитывали свои риски. И вы также должны были принимать в расчет «рыночный риск», т. е. то, что происходило за пределами вашего банка.
«Базель II» стал открытым приглашением к тому, чтобы обманывать систему – этим и занялись банкиры и юристы. Рейтинговые агентства неверно оценивали активы; адвокатские фирмы разрабатывали сложные схемы, позволявшие обходить правила финансовой открытости. Что же касается рыночного риска, то даже когда Америка скатилась в рецессию в конце 2007 года, комитет по открытым рынкам ФРС – члены которого, как считается, знают все – источал благодушие. Тим Гайтнер, возглавлявший тогда Федеральный резервный банк Нью-Йорка, предсказывал: «Потребительские расходы немного замедлятся, и реакцией бизнеса станет сокращение роста числа нанятых работников и объемов инвестиций, в результате чего рост будет несколько ниже тренда в течение нескольких кварталов»[28].
Эта полная неспособность правильно оценить рыночный риск была порождена не слепым оптимизмом, а основывалась на опыте. Сталкиваясь со спадом, ФРС всегда режет процентные ставки, давая банкам возможность одалживать еще больше денег при наличии меньшего количества активов. Это создало вторую базовую черту неолиберализма – уверенность в том, что любой кризис можно решить.
С 1987 по 2000 год ФРС под руководством Гринспена отвечала снижением ставок на каждый спад. Результатом стало не только то, что инвестиции обеспечивали стопроцентный выигрыш, поскольку ФРС всегда была готова предотвратить крах фондового рынка. Со временем также снизился риск обладания акциями[29]. Их цена, которая, в теории, представляет собой предположение о будущей прибыльности компании, стала все больше отражать предположения относительно будущей политики Федеральной резервной системы. Соотношение цены акций к выручке (ежегодной прибыли) пятисот крупнейший компаний США, колебавшейся от 10 до 25 после 1870 года, теперь взлетело до 35 и даже 45[30].
Если деньги – это «связь с будущим», то в 2000 году они рисовали будущее в совершенно розовом свете. Толчком к краху интернет-компаний в 2001 году стало решение поднять процентные ставки, которое Гринспен принял, чтобы устранить то, что он называл «иррациональным энтузиазмом». Однако затем произошли теракты 11 сентября и обанкротилась компания Enron – и, едва наступила короткая рецессия, ставку снова срезали. Теперь ситуация получила политическую подоплеку: иррациональное изобилие не вызывало проблем, пока ваша страна вела одновременно войны в Ираке и Афганистане, а доверие в корпоративном секторе подрывалось одним скандалом за другим.
На этот раз за решением ФРС стояло четкое обещание: правительство скорее будет печатать деньги, чем допустит продолжительную рецессию и дефляцию. «У американского правительства есть технология под названием печатный станок, – заявил член Совета управляющих ФРС Бен Бернанке в 2002 году. – При системе бумажных
http://www.washingtonpost.com/blogs/wonkblog/wp/2013/01/18/breaking-inside-the-feds-2007-crisis-response/?wprss=rss_ezra-klein
http://www.economist.com/blogs/freeexchange/2011/08/markets-and-fed
http://www.multpl.com
