вниз-вниз-вниз по лестнице, проваливаясь в глубинные тартарары, словно падая на дно колодца, до той самой нижайшей, подземной комнатки-душегубки без окон и дверей, где на жестоком невидимом бетонном полу легко навсегда задохнуться от адского счастья. Ну, не навсегда – до следующей жизни.
– Так и знала, что сегодня явишься, – Нина отворила дверь и вошла в комнату первой, даже не обернувшись для порядка.
– Откуда? – полюбопытствовал муж, заходя следом, глядя на разобранную постель и скучно вздыхая.
– Обидчив стал очень, – пояснила жена, включая свет, оборачиваясь с иронической улыбкой. – Обидчивость – твоя всегдашняя ахиллесова пята.
Что правда, то правда, наверное, поэтому среди ночи Магницкий вдруг подхватился и убежал обратно в вагончик, подгоняемый также неприятным ощущением, что спортивный человек в тёмном трико и белых кроссовках вернётся и разберёт его забор до последней плашки. Сбежал от семейной жизни, хорошо – не через крышу. Развелось во время перестройки столько кругом хозяйственной шантрапы, что дом на час нельзя оставить без присмотра.
3. Африканский лев у мусорных баков
Крутиться на узком топчане оказалось ещё более неудобно, чем прежде, весь только измучился, и на работу подскочил раненько. Секунду размышлял, какой предпочесть путь. Свой ли обычный, самый короткий: сначала под горочку, потом через дворы, трамвайные рельсы, минуя по очереди спортплощадку, проспект, рощу – и практически мы уже на месте. Двадцать минут ровно. Но во дворах такая грязь, что подумать страшно! Прошлый раз вон как врюхался, по самые уши. В темноте не туда прыгнешь, и всё! – придёшь в институт свинья свиньёй. Тебе же ещё какая-нибудь сослуживица и мысли свои глупые выскажет: «Ах, Виктор Фёдорович, а мне говорили, вы в центре живёте! Только запамятовала – в общежитии или строительном вагончике?».
Помолчала бы лучше, ей-богу. Нынешние научные женщины такие противозины, каких десять лет назад представить было невозможно. Никакого снисхождения к пожилому программисту, так и норовят кольнуть, щипнуть да осмеять повеселей. Кабы был неженатый, ластились бы кошками, кофе горячий таскали наперебой со всех этажей института, как в прежние-то времена, в рот бы заглядывали, когда говоришь! А теперь нет, теперь, напротив, только бы им осмеять посмешнее женатого человека, выставить его абсолютным идиотом: женился, придурок, когда кругом такая красота необыкновенная витает!
Нет, не пойдём мы под горочку через дворы грязь месить, а напротив, в горочку двинем, на асфальт, под фонари, да на проспект, в свет цивилизации подадимся навстречу Европе, там ходьбы ровно полчаса будет, зато не врюхаешься. Другое плохо, не любит он ходить мимо своего прежнего дома, ныне сданного в бессрочную аренду с последующим выкупом. Тоска начинает грызть, жалко становится, а чего, спрашивается, жалеть? Что сгорит, то не сгниёт! Лучше
