взглядом.
Ну как ему объяснить, что меня привело сюда отнюдь не праздное любопытство? Сказать, что я не отношу себя к категории людей, которые ходят на похороны исключительно затем, чтобы посмотреть в каком гробу будут хоронить покойника? Или, может, признаться, что я с детства мечтала о карьере следователя, а меня отчислили с первого курса юридического факультета? Так ведь засмеет!
Порой я сама не понимаю, почему меня тянет начать собственное расследование. Может быть, потому что мне не безразличны окружающие меня люди и хочется, чтобы справедливость восторжествовала хотя бы по отношению к ним, моим близким?
«Такому говори не говори – все равно не поверит ни одному моему объяснению», – подумала я, отводя глаза в сторону от нагловатого лица Ряшина.
– Значит так, – сказал Ряшин, вдоволь налюбовавшись моим смущенным видом, – вы сейчас идете на свое рабочее место и работаете. Кстати, кем вы здесь числитесь?
– Числюсь я здесь заместителем главного бухгалтера сети ресторанов и кафе восточной кухни, – ответила я.
– Очень хорошо. Я думаю, вам есть чем заняться, – отчеканил он, давая понять, что разговор окончен.
Он даже не попросил рассказать меня о подруге, не спросил, где я была в момент трагедии и на чьих руках умерла Полина. А умерла она на моих руках! И ее последние слова были обращены ко мне! Но для следствия это, кажется, совсем неважно! Обидно!
Я промолчала – развернулась на сто восемьдесят градусов и потопала обратно, так и не осмотрев место, с которого Полина спрыгнула вниз.
«Если бы этот грубиян дал мне возможность подойти к краю крыши, я бы обязательно поняла: сама Полина спрыгнула или же ей помогли, – злилась я на капитана. – Впрочем, мне ничего не помешает подняться на крышу и после ухода полиции».
Проходя мимо кабинета Веры Ивановны, я замедлила шаг. Из-за двери явственно доносились голоса. Влада плакала навзрыд – Вера Ивановна ее успокаивала.
– Влада, утри слезы. Горю слезами не поможешь.
– Вам, Вера Ивановна, легко так говорить. А вдруг Полина из-за меня спрыгнула? Девчонки так и считают! Они думают, что я во всем виновата. Но я же не знала, что она такая ранимая. Господи, да у меня у самой сколько раз парней уводили! И что теперь? Мне из-за них прыгать с крыши или вешаться? Как мне им доказать, что я раскаиваюсь? Вот пойду и повешусь!
– Я тебе повешусь! Я больше чем уверена, что Полина не хотела никому ничего доказывать и никого наказывать. Произошел несчастный случай. Вышла подышать свежим воздухом, голова закружилась… – тут, наверное, Вера Ивановна вспомнила, что на крыше у нас есть ограждение, и потому добавила: – Или что-то вниз уронила, потянулась, потеряла равновесие… Там на крыше люди из полиции. Они во всем разберутся. Я почему-то думаю, что Полина была человеком верующим. А самоубийство – большой грех, с точки зрения церкви, Не могла Полина с крыши прыгнуть просто так.
Мысленно я согласилась с Верой Ивановной.
– И что мне теперь делать? – спросила Влада.
– Как
