добела, сверху плавала пена. Новобранцы гадали, как жилось бедняге раньше, если солдатская баланда пришлась ему по вкусу.
– Я о нем мало что знаю, – признал Шкаллот, когда на него посыпались вопросы. – Он здесь уже две недели. Так и рвется на войну. Привез с собой целую тележку книг. По-моему, типичный руперт. Все они только и ждали своей очереди, когда Борогравия ругалась с соседями. Сержант, который тут проезжал, сказал, что Блуз вообще никакой не солдат – просто штабной хиляк, который ловко умеет считать.
– Прекрасно, – сказал Маладикт, который варил кофе, сидя у огня. Маленькая кофеварка булькала и шипела.
– По-моему, он плохо видит без очков, – заметила Полли. – Зато очень вежливый.
– Значит, недавно в офицерах, – заявил Шкаллот. – Настоящие офицеры, они такие: «Эй, ты! Лопни твои глаза!» Кстати, вашего сержанта, старика Джекрама, я знаю. Он везде побывал. Кто не знает старого Джекрама? Он был с нами, когда нас замело под Ибблештарном.
– И скольких он съел? – под общий смех поинтересовался Маладикт. Ужин удался на славу, и вина осталось по стакану на каждого.
– Скажем так, вернулся он оттуда не тоньше, чем был, – ответил капрал.
– А Страппи? – спросила Полли.
– Я его тоже раньше не видел, – сказал Шкаллот. – Злобный мелкий сукин сын. Небось политический. Куда он делся, почему бросил вас тут? Нашел уютный уголок в трактире?
– Надеюсь, он не б-будет нашим командиром, – сказал Уолти Гум.
– Он? А с какой стати?
Полли пересказала события вечера. К ее удивлению, Шкаллот рассмеялся.
– Они снова пытаются избавиться от старика Джекрама! Вот умора. Помяни мое слово, десятка гавейнов и рупертов не хватит, чтобы выдворить Джекрама из родной армии. Его дважды судили военным судом, и оба раза он вышел сухим из воды. Вы знаете, что он спас жизнь генералу Фракку? Он везде побывал, все про всех знает, и связей у него больше, чем у меня, – а у меня неплохие знакомства, парни. Если Джекрам завтра решит отправиться с вами, он так и сделает, и никакой хилый руперт ему не помеха.
– А почему же такой человек ездит вербовщиком? – быстро спросил Маладикт.
– В Злобении ему разрубили ногу, рана загноилась, и Джекрам, старый хрен, укусил костоправа, который хотел на нее взглянуть, – ответил Шкаллот. – Он сам ее очистил с помощью меда и личинок, потом выпил пинту бренди, зашил рану и неделю провалялся в горячке. Говорят, генерал Фракк разыскал его и приехал, когда Джекрам был еще слишком слаб, чтобы спорить. Генерал велел ему год ездить вербовщиком и не стал слушать возражений. Даже сам Фракк не рискнул бы вручить Джекраму отставку, ведь однажды сержант протащил его на спине четырнадцать миль по вражеской территории…
Дверь распахнулась, и вошел сержант Джекрам, сунув обе руки за пояс.
– Не вставайте, парни, – сказал он, когда новобранцы виновато оглянулись. – Привет, Три Куска. Приятно видеть тебя почти целым и здоровым, ловкий
