на нее, и в следующий момент она чуть не вскрикнула от боли, но, закусив нижнюю губу, поклялась себе, что не издаст ни звука. Кайра не шевелилась, терпела боль, которая из резкой стала тупой. Она не могла даже вздохнуть, только ощущала ритмичные движения его влажного тела, яростную силу объятий, скольжение плоти, горячую пульсацию и боль…
Наконец шотландец замер, напрягшись, как натянутый лук, и ее затопило жидкое тепло. Ей хотелось столкнуть его с себя, избавиться от его тяжести, но он лежал неподвижно. Открыв глаза, Кайра увидела его взгляд, мрачный и тяжелый, как лежащее на ней тело.
– Почему?
– Ради Бога…
– Почему вы солгали?
– О Господи, прошу вас…
– Почему вы солгали?
– Потому что вы не хотели меня, и я надеялась… – она сглотнула, – надеялась, что вы оставите меня в покое.
Он вытянулся рядом.
Наконец-то! Кайра снова закрыла глаза.
– Проклятая маленькая дурочка! – тихо выругался он. – Я думал, вы бросаете мне вызов, чтобы подстегнуть меня. Я считал вас распутной девицей, которая переспала с половиной замка и решила опробовать свои чары на мне.
Кайра повернулась к нему спиной, не желая, чтобы он увидел ее слезы, которые уже катились по щекам.
– Какая разница? – прошептала она. – Вы же хотели причинить мне боль.
Шотландец так долго молчал, что она едва не оглянулась.
Внезапно он встал, беспокойно прошелся по комнате, потом замер у камина и уставился на огонь.
– Мне казалось, что я должен отобрать у Дэрроу все, в том числе и вас. Но причинять вам боль? Нет. Я хотел лишь избавиться от сердечной муки, кошмаров, навязчивых мыслей… – сказал он и мрачно добавил: – А Кинси Дэрроу я действительно хочу убить. Хочу, чтобы он умирал медленно… в огне.
И столько отчаяния было в его голосе, что Кайра содрогнулась.
– Вы не верите мне, – тихо произнесла она, не поворачиваясь, – но я потрясена смертью вашей жены. Я правда очень сожалею.
– Миледи, я совершил над вами насилие, и вряд ли вы должны сейчас извиняться за судьбу другой женщины. – Увидев, что она дрожит, он протянул к ней руки.
– Нет, я…
– Я отнесу вас в кровать под теплое одеяло.
Кайра была оскорблена, ужасно оскорблена, до глубины души, но бороться с ним она не могла, да и не имела желания. Пусть это враг, лишивший ее дома, свободы, чести, которого ей следовало ненавидеть всей душой, сопротивляться ему до последнего вздоха, но она слишком измучена морально и физически.
Откинув меховые одеяла, шотландец положил девушку на кровать и заботливо укрыл, а она, стуча зубами, пыталась не глядеть на ту часть его тела, которая причинила ей такие страдания. Внезапно он улегся рядом. Кайра вцепилась в мех, однако насильник, похоже, утратил к ней всякий интерес. Он лежал на спине, положив руки под голову и уставившись в потолок.
– Какая-то
