Щас приму на грудь еще граммов двести пятьдесят, вот тогда и спрашивай.
– Все, расходимся, завтра трудный день! – прихлопнул столешницу ладонью Монзырев.
Компания стала собираться ко сну. На плечо Монзырева легла ладонь Вестимира.
– Что будем делать с пленным нурманом?
– Об этом я подумаю завтра.
6
По вечерам веяло свежестью, но порывы резкого ветра еще не напоминали, что холода уже не за горами. Юг. Месяц назад прошли зажинки – праздник пахаря, праздник хлебороба. Многие деревья стояли пока совсем зеленые. Земля еще не приняла на себя влагу проливных дождей, транспортные артерии не превратились в осеннюю распутицу.
По узкой лесной дороге, спокойной иноходью, скакала цепочка конных воев. Сторонний наблюдатель, если бы был таковой, вглядевшись в проезжих, одетых в броню и при оружии, решил бы, что шестеро варягов куда-то направляются по своим воинским делам. И был бы не совсем прав.
Возглавлял кавалькаду рослый широкоплечий красивый мужчина с ухоженными усами, спускавшимися по сторонам бритого подбородка, в островерхом славянском шлеме, обрамленном бармицей, мелкие кольца которой, покрывали плечи. Корзно, пристегнутое золоченой бронзовой фибулой на груди, широким пологом покрывало круп лошади, не сковывало движений всадника.
Сопровождающие экипированы по-походному рационально, но живописно. Среди них выделялись двое безусых юнцов. При внимательном взгляде можно было бы понять, что один из этих двоих – молодая красивая дева, а второй воин – отрок, еще не привыкший к ношению тяжелого доспеха. Шестым в колонне, на лохматой печенежской лошадке, выряженный в холщовую одежду и кафтан без всяких украс, скакал бородатый мужчина, все оружие которого составлял лук с колчаном стрел за спиной да нож у пояса.
Лошади перешли на размеренный шаг, шуршащий дорожный песок вылетал из-под копыт. Расступившийся лес открыл взору небольшую полянку с набитой колеей дороги по центру. С правой стороны от дорожного полотна, у самого начала зеленой стены леса, отчетливо проглядывался невысокого размера истукан. Бородатый лик с подобием улыбки производил впечатление уюта. При виде толстого божка задний всадник понуканием заставил своего мохноногого конька прибавить бег и, обогнув остальных, догнал старшего:
– Боярин, вон наш чур у дороги, до веси не далее двух стрелищ пройти осталось. Остановиться бы потребно, оказать уважение Диду.
– Остановимся, Избор, – согласился глава отряда.
Деревянный хранитель границ общинных земель с загадочной улыбкой наблюдал за спешившимися всадниками. Избор, сняв с луки седла бурдюк с хмельным медом, подойдя к чуру, плеснул к его подножию жидкости на добрый глоток. Девушка, опустившись на колено, положила туда же кусок рыбного пирога. Избор, пошептав что-то сокровенное, закрыл кожаную емкость деревянной пробкой, приторочил к седлу.
– Галина, отнеси угощение и берегине этого места. Пусть приютит дорожного путника в случае надобности, – распорядился старший. – Вон к малиннику отнеси.
