спокойно тратишь столько за вечер в «Падшем ангеле».
– В «Падшем ангеле» я, по крайней мере, знаю, за что плачу, – отрезала Ли Фань.
Лин неторопливо загладила ногтем длинную складку на салфетке.
– Поступай как знаешь.
– Мертвые задешево не работают, – встрял Джордж, решив пошутить.
Ли Фань наградила Лин свирепым взглядом.
– Ты все это выдумываешь, только чтобы привлечь к себе внимание!
– Если ты в это веришь, все так и будет. Если нет, то нет, – просто ответила Лин.
Ли Фань толкнула через стол бумажный доллар. Лин молча проводила его взглядом.
– Мне приходится покрывать затраты. Читать необходимые молитвы. Я никогда себе не прощу, если навлеку на тебя несчастье, Ли Фань, – она даже выдавила четвертушку улыбки, надеясь, что она сойдет за искреннюю.
Ли Фань отстегнула еще банкноту.
– Два доллара – последняя цена.
Лин спокойно прикарманила деньги.
– Мне нужна какая-нибудь вещь твоей бабушки, чтобы найти ее в мире видений.
– Это еще зачем?
– Примерно как собака идет по следу. Она поможет мне отыскать бабушкин дух.
Ли Фань с вымученным вздохом стащила с пальца золотое кольцо и отправила его вслед за деньгами.
– Только смотри не потеряй.
– Это не я у нас тут вещи теряю, – невинно обронила Лин.
Ли Фань встала, посмотрела на свое пальто, потом на Джорджа, который тут же вскочил и кинулся ей его подавать.
– Ты только будь осторожен, Джорджи, – прошептала она громким шепотом, кивая в сторону Лин. – Она тебя, чего доброго, проклянет. Или нашлет сонную болезнь.
Улыбка Джорджа сразу же куда-то испарилась.
– Не шути с этим!
– А почему нет?
– Это к несчастью!
– Все это предрассудки! Мы теперь американцы.
И Ли Фань продефилировала через ресторан, нарочито неторопливо, чтобы все ее как следует разглядели.
Через ажурную ширму Лин смотрела, как вместе со свитой та беззаботно выпорхнула в зимнюю ночь. Ах, если бы им можно было сказать правду: мертвые-то как раз не прочь с ней поболтать – это живых Лин не жаловала.
Холодный ветер на всем скаку вырвался из-за угла Дойер-стрит, и зубы у Лин так и заклацали. Они с Джорджем шли домой, в сторону Малберри-стрит. Прачечные, ювелирные, бакалейные лавки и магазины импортных товаров уже позакрывались, зато всякие увеселительные заведения стояли открытыми – их пропитанные сигаретным чадом залы были заполнены деловыми людьми, старичьем, совсем зелеными новичками, буйными молодыми холостяками: все резались в домино и фан-тан; байки, шутки, деньги и городские амбиции так и кипели на поверхности пеной. Возвышаясь над крышами, молчаливым судией на них взирала колокольня церкви Преображения Господня, торчавшей на краю квартала. Троица туристов, слегка подшофе, вывалилась из дверей ресторана, громко
