в этом все больше.
– Я не столько насчет юного господина беспокоюсь, – заметил папаша, доставая чистую тряпочку, смачивая ее водой и начиная промывать раны дочери, – сколько насчет самого хозяина с хозяйкой и особенно их городских гостей. Как ты будешь сидеть с ними за одним столом, если не видишь разницы между салфеткой и скатертью?
– А зачем мне ее видеть, эту…
– Дворецкий сообщил мне, что мистер Вандербильт хочет видеть тебя наверху сегодня вечером. А на кухне вовсю готовят торжественный ужин.
– Ужин? Какой еще ужин? А тот незнакомец тоже будет там? И поэтому меня зовут? А Брэден… он будет на этом ужине?
– Да у тебя вопросов поболе, чем у меня ответов! – хмыкнул папаша. – По правде сказать, ничего я об этом не знаю. Не представляю, зачем бы хозяевам тебя искать, если не ради юного господина. Знаю только, что сегодня вечером ожидается большое веселье, и хозяин велел тебя позвать, и это больше похоже на приказ, чем на приглашение, если ты меня понимаешь.
– Так тебе сказали, что будет ужин или веселье, па? – озадаченно поинтересовалась Серафина. И тут же ей пришло в голову, что обычно Вандербильты не устраивают ни того, ни другого.
– Да у них там все одно, – бросил папаша.
Серафина поняла, что ей придется пойти на ужин, о котором говорил отец, хотя бы потому, что это самый простой способ увидеть всех новых людей, приехавших в Билтмор. И тут же подумала, что все не так-то просто.
– Но как же я пойду, па? – с тревогой спросила она, глядя на свои искусанные и исцарапанные руки и ноги. Раны не особенно болели, но выглядели ужасно.
– Соскребем с тебя грязь, вычешем из волос ветки и засохшую кровь, и все будет отлично. Царапины не будут видны под платьем.
– На нем теперь прорех больше, чем на мне, – возразила девочка, глядя на изорванное в клочья, покрытое пятнами крови платье, которое подарила ей миссис Вандербильт.
Явиться на ужин в таком виде было немыслимо.
– Зубастые твари здорово тебя отделали, – буркнул отец, осматривая ее ухо с порванной мочкой. – Болит?
– Уже нет, – ответила она, думая о другом. – А где твоя старая рабочая рубаха, в которой я раньше ходила?
– Я выкинул ее, как только миссис Вандербильт подарила тебе хорошую одежду.
– Ну, па, теперь мне совсем нечего надеть!
– Не волнуйся. Соорудим тебе что-нибудь из того, что есть.
Серафина возмущенно замотала головой:
– Да здесь есть лишь мешковина и наждачная бумага!
– Послушай. – Отец взял ее за плечи и заглянул в глаза. – Ты жива, правда? Так возьми себя в руки. Благодари Бога и делай то, что следует делать. За всю твою жизнь хозяин хоть раз требовал твоего присутствия наверху? Нет, не требовал. Поэтому, барышня, если вас зовут, извольте идти. С песнями и плясками.
– С песнями и плясками? – в ужасе переспросила Серафина. – А зачем петь и плясать?
Как же она сможет незаметно следить за
